Экспедиция в Лунные Горы

Он ударил кинжалом фонарь, разбив стекло, потом проткнул мешочек с маслом. Жидкость брызнула наружу и немедленно воспламенилась.

— Нет! — прохрипел консул.

— Много лет я страдал от твоей зависти и вражды, Ригби. Сейчас все кончится.

Бёртон бросил горящий фонарь по стол. В то же мгновение горящее масло вырвалось наружу и сухое растение вспыхнуло ярким пламенем, заставив королевского агента отшатнуться назад. Лианы, обвившиеся вокруг ног, попытались удержать его, но потом отпрянули и стали раскачиваться вперед и назад.

Суинбёрн упал и ударился о пол. Бёртон на четвереньках подполз к нему, чувствуя, как быстро распространяющийся ад сжигает волосы на затылке. Ригби уже истошно вопил, но Бёртон, не обращая на него внимание, оторвал лозы от поэта, схватил его за воротник и, давя насекомых, потащил его из комнаты.

Огонь распространялся с пугающей скоростью. Пробежав по стенам и потолку, он обогнал двоих людей и наполнил коридор крутящимся черным дымом.

Задержав дыхание, на четвереньках, Бёртон добрался до лестничной площадки и практически скатился вниз по ней. Он остановился, наткнувшись на труп, Суинбёрн упал на него, и они вместе покатились по оставшимся ступенькам. Ударившись о пол, руки и ноги трупа сломались, как треснувшие ветки.

Пылающие балки крыши рухнули на площадку, с которой они только что скатились, осыпав их искрами и горящими кусками дерева.

Бёртон встал, закинул Суинбёрна на плечо, покачиваясь, пересек прихожую, вышел во двор и, через ворота консульства, на улицу.

Там он остановился и оглянулся. Здание горело, почти полностью охваченное огнем, и Кристофер Ригби, ненавидевший его в течение добрых двух десятков лет, сгорал внутри.

Бёртон не чувствовал себя удовлетворенным.

Вздохнув, он понес Суинбёрна к дворцу имама.

Ранним утром следующего дня два корабля бросили якорь у заросшего кустами песчаного берега Восточной Африки напротив Занзибара, в двадцати милях от Багамойо, центра торговли копрой и слоновой костью.

Артемида и Энн Лэси спустили шлюпки и начали перевозить людей, мулов, лошадей и припасы на материк. Этой долгой работе помогали сто двадцать носильщиков васавахили, привезенных из Бегамойо Саидом бин Салимом и его восемью аскари.

Эта часть побережья называлась Мрима, или «земля холмов». На ее берегах, изрезанных глубокими бухтами, лагунами и заводями, росли леса белых и красных мангровых деревьев, спутанные корни которых очень осложняли проход к более открытой земле. Однако именно в этом месте длинный пласт из черного камня прорезывал лес и образовывал естественный путь с отмели. Бёртон приказал посыпать его песком, — и соломой из трюма Энн Лэси — чтобы копыта лошадей не скользили. Один за другим восемьдесят великолепных арабских жеребцов аккуратно спускали из трюма на лодку, переправляли парами на отмель и проводили по камню через мангровый лес лес до лагеря — длинного участка белого песка, огороженного с трех сторон зелеными стенами и низким холмом — где связывали вместе крепкими цветущими лианами. За лагерем, среди зловонных черных болот, лагун и москитных бухт возвышались другие холмы, покрытые ярко зеленой травой.

Эти восемьдесят лошадей были только первой из четырех партий припасов, и, разгрузив их, Энн Лэси отправилась обратно в Занзибар, за следующей.

Тем временем Артемида выгрузила семьдесят тюков с товарами для торговли, и множество ящиков с едой, книгами и оборудованием, палатками роути, оружием, боеприпасами и всем остальным имуществом, необходимым для сафари.

Бёртон, окруженный жужжащими насекомыми, распоряжался установкой лагеря. Как только был воздвигнут первый роути, туда на носилках перенесли Алджернона Суинбёрна и удобно устроили на койке.

— Он все еще без сознания, — сказала королевскому агенту сестра Рагхавендра. — Он потерял много крови и сильно ударился головой, но он это преодолеет. Не сомневаюсь, что вскоре он опять будет прыгать вокруг, как мячик. Потрясающе живучий человек! Я запомнила это еще тогда, когда он так неудачно познакомился с Лоуренсом Олифантом. Тем не менее, он должен провести в покое около недели.

Бёртон покачал головой.

— Мне очень жаль, Садхви, но это невозможно. Мы не можем задерживаться. Завтра, при первых лучах рассвета, мы сворачиваем лагерь и уходим. Но я позабочусь, чтобы его понесли на носилках. Мы будем нести Алджи так долго, как только потребуется.

— Очень хорошо. Я буду поблизости от него.

Саид бин Салим был назначен рас кафилахом — проводником. К счастью, несмотря на то же самое имя, он не был тем человеком, который вел экспедицию Бёртона в 57-ом. Тот Саид принес исследователю только неприятности, в то время как нынешний рас кафилах немедленно доказал свою ценность, распределив работу среди васавахили и гарантировав им достойную плату. Его восемь «громил», как немедленно окрестил их Траунс, служили инструментом в его руках. Лагерь был установлен с потрясающей быстротой.