Экспедиция в один конец

— Такая самокритика мне по душе! — с ноткой удивления сказал Сенчук. Это вселяет надежду. А то окажешься в категории малопьющих или выносливых вообще труба!

— Не понял…

— То есть тех, кто пьет, а им все мало, или тех, кого выносят…

— Упаси господь! — перекрестился Владимир. — И упаси господь вернуться в прошлое. Потому что у него нет будущего. И слово "кабинетик" означает для меня то же, что слово "смерть". Хотя в настоящем я — дерьмо, прав араб!

— Когда ты не уверен в себе, тебе кажется правдой все, что о тебе говорят, — сказал Сенчук. — А вот уверенность я в тебе и попробую воспитать, хотя материал ты, Вова, капризный и рыхлый. Стержня в тебе нет, откуда и вся беда. Переел ты манной каши, решил перчиком ее закусить, а от перчика несварение и изжога случились. Решил наверстать упущенное, а вот как и ради чего — не придумал. Мечты в тебе нет. А она стержень и составляет. Но коли устроится сегодняшняя канитель в нашу пользу, то, может, я тебя к своей мечте пристегну. А теперь ты мне вот чего расскажи: кто в наш контейнер наведывался?

— Араб, — без запинки ответил Крохин.

— Откуда знаешь?

— Потому что сегодня точно такой же вопрос он задал мне!

— Чудесны дела твои, господи… — пробормотал Сенчук.

— Во–первых, — продолжил Крохин, — он спросил, проконтролировал ли я в Питере комплектность… ну понимаете…

— Адмиралтейского комплекса, — кивнул Сенчук. — И вообще — не ускакал ли куда Медный всадник.

Крохин нервно усмехнулся:

— Так вот. Я сказал: да, ящики пересчитал, на каждом обозначен вес, все совпало… Но он заявил, что не хватает двух автоматов и боеприпасов.

— Точное замечание, дотошный наш — эфиоп его мать — парень! прокомментировал Сенчук.

— Ну, я ответил, что у меня не было возможности копаться в грузе, и так сплошная нервотрепка и беготня…

— Удовлетворился?

— Так, скривил рожу…

— Треть взрывчатки из контейнера куда‑то девалась, — поведал Сенчук озабоченно. — Все передние ящики вынесли. Куда?

Крохин пожал плечами.

Внезапно и неудержимо ему захотелось поведать Сенчуку правду о биографии беглого каторжника, скрывающегося под личиной судового врача, но все‑таки он сумел сдержать этот порыв, признавшись себе, что полностью старпому доверяться не следует.

К тому же, несмотря на их сегодняшнюю одностороннюю враждебность, Каменцев являл для него некий последний партнерский оплот. И его тайну Владимир решил уберечь.

— Да еще этот прибыл… нюхач, — продолжил Сенчук, задумчиво покусывая губу. — Не к добру…

— Кто?

— Да Прозоров этот…

— Вы все‑таки полагаете…

— А хрена ли тут полагать! — небрежно проронил Сенчук. — Ты, кстати, вот чего, Вова: войди с ним в контакт. По–простецки так, ненавязчиво, искренне… Распей с ним бутылочку, он ее тебе с восторгом, обещаю, выставит… Про жизнь свою ему расколись, как и мне… А он тебя разрабатывать станет, уцепится, ему ты — как бревно утопающему, вокруг — никого… Это нам с тобой расклад сил примерно ясен. В общем, такая задача: стать его доверенным человеком. Понял?

— Сказать, что я думаю? — заговорщически оглянувшись, спросил Владимир.

— Скажи, Вова, некоторое количество тишины нам не повредит, — степенно откликнулся Сенчук.

— Ну ладно вам… — с застенчивой укоризной произнес Крохин..

— Да говори, шучу я…

— Этот Уолтер… Если он что‑то узнал и испугался — вдруг и его как свидетеля?.. Уже на суше, имею в виду…

— Э–эх! — почесал затылок Сенчук; — Простота! Думаешь, стукнет властям? Да с ним уже все разъяснительные работы провелись! И кто он такой, Уолтер этот? Человек на виду. Ему на дно залечь, как подводной лодке, — на век не затаишься — батареи сядут, и не захочешь — всплывешь! Прямиком под торпеду! А потому героический его прыжок с борта арабом уже оплачен. И никакому пловцу–олимпийцу такой гонорар за поставленный рекорд не снился. Ты с ним себя не равняй. У каждого свои проблемы: у кого — жемчуг мелкий, а у кого — щи жидкие. Или думаешь, нам наперерез эскадренный миноносец со спецназом пошлют? Да если и пошлют! Пока семафорить нам будут и буквенный флаг с желто–черной шашкой поднимать — стоять, мол, смирно, бандиты! — контейнер уже ко дну уйдет! И Уолтер — парень не дурак, эту технологию разумеет, как живописец палитру! Со всеми оттенками, не говоря об основных цветах! А потому бортами с арабом уже разошелся. Со скрежетом, да. Но за помятую обшивку компенсацию получил.

— Так что же остается? Захват судна? — усиленно моргая, предположил Крохин.

— Ага. И Кремля, — усмехнулся Сенчук. — И Белого дома. Ума у тебя много! Смелость города берет. Но что с ними делать — не знает.

— Так все‑таки?!. — настаивал Владимир.