Экспедиция в рай

– Да много ума не надо было. Я конторщика порасспрашивал, и сразу понял, что это ты мануфактуру увез. Конторщик сказал, что, когда автомобиль нагрузили, он завелся сразу, с пол-оборота. А так его завести даже я уже не мог, разучился. Только у тебя это получалось. Ну а остальное, как говорится, дело полицейской техники. Может, сдашься? Мы скажем, что ты ни в кого не стрелял. Деваться ведь тебе некуда.

– Это почему же некуда? Тут до границы – десять верст. Завтра утром в Совдепии буду, а через пару дней стану в самом шикарном ресторане на Невском шампанское пить! Мы барахло то за червонцы продавали, они нонче дороже английских фунтов стоят, к тому же мне теперь и дядькина доля достанется, так что все нормально, деньги у меня есть.

– Не жалуют большевики таких, как ты.

– У кого деньги есть, тех все жалуют.

– А где Константинов?

Сашка на миг опустил глаза. Потом поднял голову.

– У меня в избе, в подполе закопан. Дядька напоил его до бесчувствия и зарезал. Нам надо было накладную и доверенность, что Грунс выдал, у него забрать. Похороните его по-человечески, все-таки он неплохой мужик был! А хотите, я расскажу, как мы это дельце сделали?

Тараканову хотелось, но он думал о Михельсоне, поэтому отрицательно помотал головой.

– Не хотите?! – В голосе Наумова слышалось неподдельное разочарование. – А я все же расскажу! Слушайте. В тот день ко мне дядька в гости приехал, мы с ним на вашей машине помпу меняли. Поменяли, выпили за это дело бутылочку, ну и прикемарили в кузове. В это время Грунс к хозяину прибежал. Они подряд у гаража обсуждали и думали, что рядом нет никого. Грунс велел Константинову внимательно за товаром смотреть, ну и цену его назвал. Хозяин сказал, что тебя за мануфактурой отправит сразу, как только вернешься. Грунс пять раз переспросил, успеешь ли ты до полуночи загрузиться. Когда он ушел, мы из машины вылезли, так, мол, и так, говорим: спали, проснулись от вашего разговора, но объявляться не стали, чтобы не мешать. Дядька предложил Константинову выпить, тот согласился – он вообще никогда не отказывался, тем более уже поддатым был. Пошли мы ко мне. Там дядюшка его того… Кокнул, в общем. Ну а после этого мне от дела не резон было отказываться. Под утро я нацепил старую отцовскую поддевку, бороду приклеил, сходил за машиной, мы дельце и провернули.

– Бороду ты где взял? – не удержался Осип Григорьевич от вопроса.

– Была у меня одно время душечка из театральных, старая, ей тридцать пять, но горячая! Я как-то у нее в гримерке в гостях был, там бородку и зацепил, так, на всякий случай. Она и пригодилась. В общем, после дела мы машину загнали во двор к одному дядюшкиному знакомцу, что в подгородней деревне живет, которую, извините, называть не буду, а через несколько дней, когда все поспокойней стало, я ночью ее сюда пригнал. Ладноть, – спохватился Сашка, – некогда мне с вами разговоры разговаривать, да и вам надо товарищу помочь. На сем – адью!

Наумов шутовски приложил руку к кепке и был таков. Осип Григорьевич поднялся и побежал к Михельсону. Через некоторое время из леса послышался шум мотора.

Пока Тараканов перевязывал рану, пока бегал за телегой, пока грузил туда едва живого сыскного чиновника, стемнело. В темноте быстро ехать на получалось, и в Изборск он прибыл только во втором часу ночи. Он разбудил начальника участка, тот телефонировал в Печоры, оттуда дали знать в пограничную стражу, но время было упущено. Сашка, скорее всего, был уже в России.

Глава 9

Осип Григорьевич оставил Михельсона в Печорской больнице, а сам поехал домой.

Цейзиг сначала долго бранился, потом вызвал к себе Макку и показал ему привезенные Таракановым фотографии трупа Жилина. Конторщик сразу же уверенно опознал в нем «экспедитора».

– Ну хоть что-то, – пробурчал начальник КриПо и сел писать рапорт в Таллин.

Через три дня из столицы прибыл новоиспеченный шофер Ангелиус, и автомобиль у Осипа Григорьевича отобрали. Цейзиг предложил ему место сторожа, все за те же пятьсот марок в неделю, Тараканов поблагодарил, но отказался. На следующий день он сел на утренний поезд и уехал в Ревель.

Якобсон принял его сразу же, долго жал руку и угостил чаем с коньяком.

– Значит, перед законом вы теперь чисты? Ну что ж, никаких препятствий для поступления на службу я не вижу. Только… Я-то не вижу, а начальство мое видит. Бюджет республики трещит по швам, поэтому везде идут сокращения, вот, посмотрите – проект приказа. В нарвской полиции сокращают одного сыскного чиновника и двух канцеляристов. Представляете, что со мной сделают, если я сейчас предложу взять на службу нового человека, да еще с фамилией Тараканов! Впрочем…. Вопрос этот решить можно. Но… Как бы вам это сказать?.. Потребуются некоторые средства. Но вы не печальтесь, жалованье сейчас у нас хорошее, так что вы эти средства быстро вернете.

– Сколько?

– Да всего двести.

– Двести тысяч?

– Да ну нет, конечно! Двести фунтов стерлингов.

– Это же четыреста тысяч марок!

– Я же говорю – времена нынче сложные. Так что как-то так.

Тараканов поднялся, Якобсон последовал его примеру: