Экспедиция в Россию. От Невы до Алтая

Недалеко от персидского расположен индийский гостиный двор, он выстроен только из дерева. Индусов в Астрахани живет немного, по сведениям Эрдмана¹⁸³ – семьдесят человек. Они из местности Мултан¹⁸⁴ на Инде, частично занимаются торговыми операциями, частично ссужают деньги под высокие проценты (12–36%), чем и обогащаются, так как сами живут очень умеренно. Они также не женаты и поэтому берут к себе молодых людей из родственников и друзей, которым затем иногда передают роль помощников и компаньонов в своей торговле. В общем они славятся добродушием и честностью, как это видно и по внешнему облику, выгодно отличаясь этим от армян, у которых еще Гмелин¹⁸⁵ яркими красками описал отсутствие характера. Индусы также живут на своем гостином дворе и отправляют там богослужения. Мы пожелали увидеть такое богослужение, и поэтому в один из дней к вечеру губернатор привез нас к индусам, – их молитвы всегда начинаются с закатом солнца.

Место, где индусы совершали богослужение, представляло собой низкую средних размеров комнату с двумя окнами, напротив которых располагался вход. За исключением небольшого пространства у входа, пол здесь был приподнятый и застелен коврами, к нему вела пара ступеней. Справа в углу у окна стоял убранный шелковыми тканями стол, а на нем пагода – надставка примерно полутора футов в длину и в ширину, со ступенчатым троном и балдахином на четырех небольших деревянных, выкрашенных красным столбах. На троне и рядом с ним были поставлены их боги, бесформенные человеческие фигуры от шести до двенадцати дюймов в высоту, отлитые из меди и позолоченные, некоторые с надетыми на них синими и красными шелковыми покровами, похожие на детские куклы. Перед ними помещался Селигран, черный бесформенный камень примерно двух дюймов в высоту и четырех в длину, который воплощает собой Вишну и который каждый раз при начале богослужения раскрашивается. Остальную часть стола украшают свежие цветы. В окне также стоял большой сальный светильник с двумя фитилями, который постоянно горел.

Когда мы вошли, брамин был занят раскрашиванием Селиграна. Он был обращен лицом к пагоде и продолжал свое занятие, не обращая на нас внимания; за ним стоял второй священник, также повернувшись к пагоде, а справа от него, лицом к окну – третий. У второго в каждой руке было по тарелке, третий держал правой рукой шнур, с помощью которого мог звонить в пару колоколов, висевших наверху стены. Вокруг этих священников в некотором отдалении от них со снятыми тапками стояли остальные индусы, числом около тридцати, здесь же встали и мы. После того, как первый брамин закончил свое дело, он положил Селигран перед собой, наполнил раковину водой из стоявшей справа чаши, вслед за тем левой рукой взялся за звонок и звонил ей, одновременно описывая правой рукой с раковиной круги вокруг фигур богов, время от времени отливая немного воды в чашу, пока раковина не опустела. После этого вместе со стоявшими за ним и рядом с ним священнослужителями он начал монотонное пение, все так же звоня, тогда как второй священнослужитель ударял в тарелки, а третий ритмично раскачивал шнуром колокола. Все это в небольшой комнате производило порядочный шум. Такое монотонное пение продолжалось несколько времени; закончив, первый священнослужитель взял немного хлеба и ел его, затем довольно большой ложкой черпал воду из чаши, пригубил ее, а затем дал отпить обоим другим священнослужителям и всем остальным индусам. Затем взял светильник с пятью маленькими восковыми свечами, зажег их от лампы и приближал горящий светильник к каждому из индусов, которые каждый благоговейно держали некоторое время над ним обе руки, а затем этими разогретыми руками касались глаз. На этом ритуал, который не мог не напоминать чем-то ритуалы христианской церкви, закончился. По окончании богослужения часть индусов разошлась, а нас брамины в той же комнате стали угощать виноградом, фруктами, финиками, абрикосами, фисташками, изюмом, леденцовым сахаром и прочими сладостями, от чего мы не могли отказаться.

Внутри гостиного двора стояло еще несколько деревянных зданий и был разбит небольшой сад, в котором выращивали цветы для украшения храма. Рядом с деревянными зданиями стояла еще загородка, там на дырявом деревянном полу, совершенно скорчившись и уткнувшись подбородком в колени, между которыми до земли спускалась длинная белая борода, сидел факир (аскет, бродячий монах). Он был совершенно нагой, слегка прикрытый лишь овечьей шкурой, и при этом, по рассказам, он просидел на этом месте, не сходя с него, уже пятнадцать лет. Поразительно, как он смог выдержать суровую зимнюю стужу в Астрахани, столь жестокую, что широкая Волга месяцами покрыта льдом. Он уже старый и слепой, ногти у него, говорят, длиной в дюйм. Его содержат остальные индусы, которые время от времени подают ему еду; деньги он не берет, но, по рассказам, с удовольствием нюхает табак.