Экспедиция Жизни и Смерти

Дорога была широкой, светлой, по краям не возвышались ели, как у зеркально-противоположной дороги в Претории. Здесь, в Аранее, дорога пролегала меж полей. Чуть правее виднелся сосновый лес, в него уходил ответвляющийся тракт. Зная, что им предстоит поворачивать, некроманты было взбодрились, но оказалось, что поворачивать им налево, то есть все в те же поля, полные пшеницы. Как ни странно, желтой, почти спелой, несмотря на вторую четверть года.

Год у обоих народов делился на четыре равные части – по девяносто дней в каждой. Как они назывались раньше, неизвестно, но со времен международного контакта названия были общие: Сонная, Свежая, Сильная и Старая. Урожай в Туманном крае собирали как раз по окончании Сильной четверти и в начале Старой. В Солнечном же крае – постоянно. Не было ни одного важного растения, урожай которого собирали бы один раз в год. Минимум – три раза, и это уже считалось неудачей. Четыре – это оптимально. В самом начале Эпохи Единения солнечный народ, столкнувшись с голодом у соседей, сжалился, и вереницы возов с продуктами потекли по Логову в направлении Туманного края. Проблема голода в краю солнца не существовала так давно, что была напрочь забыта, поэтому им не было тяжело выручить соседей.

В свою очередь, туманные жители принялись делиться со спасителями механизмами. Если еды порой им катастрофически не хватало из-за обилия болот и еловых лесов, то разнообразные изобретения они могли предоставить в избытке. Пока друиды простирали руки над полями, некроманты ковырялись ими в деталях. Таким образом, два народа – аграрный и технический – сложили свои таланты и поделили их на два. Всего стало в меру. Наделенные волшебной силой люди ехали через Логово, чтобы подсобить соседям, двигались из одного края в другой необходимые товары. Именно поэтому Эпоха Единения быстро закончилась и перешла в Золотую Эпоху, что длится и по сей день.

– Потому они, видно, такие толстые, что еды в избытке, – прошипел Дарк, у которого в голове шумело от постоянного шелеста колосьев: досаждал ветер, которого в Туманном крае почти не было. Здесь же он мало того что шевелил поле, превращая его в желтую рябь, но и постоянно трепал редкие белые волосы некроманта, а когда парень накрыл их капюшоном, принялся трепать капюшон и постоянно срывать его с головы. Дарк изловчился и, зажмурившись, быстро снял очки и водрузил их на место уже поверх капюшона, из-за чего стал выглядеть нелепо даже для своих. Об этом он узнал по сдавленному смеху Мин и откровенному хохоту Игниса. Длинная и узкая голова, а внизу – расходящийся складками примятый капюшон. Будто перевернутый вверх ногами гриб-сморчок. Дарк величественно промолчал, только стал еще более раздраженным.

– Эй, полегче, плоский! – мигом отозвался Аксель, который будто бы случайно оказался рядом. – Ты бы лучше подумал, откуда в нас сила берется, и тогда дойдет, что толстое – это мускулы!

– Уберите этого кудряша, иначе я за себя не отвечаю, – очень мрачно отозвался Дарк. Зная своего друга, Игнис подъехал поближе к друиду и открыл было рот, чтобы попросить его отправиться в начало отряда, но Аксель опередил его:

– Чего ж раньше молчал, что ты такой мощный? Давай спустимся и проверим, кто сильнее: жердина или, ха-ха, толстяк!

Дарк остановил лошадь, и вид его сделался угрожающим.

– Эй! Не сейчас! – поднял ладонь Игнис. Про себя он проклинал вспыльчивого друида, которому, видно, не терпелось разозлить кого-нибудь из некромантов основательно и все-таки подраться. Вслух же не говорил ничего, чтобы не сделать хуже.

Дарк угрюмо помолчал, глядя на Акселя из-за черного стекла, потом двинулся дальше. Как будто что-то обдумал и отмел идею.

Конечно, Аксель хотел идти до конца.

– Трус! Разве некроманты сражаются сами? Они пускают перед собой безмозглых тварей, а сами стоят на крепостной стене и шевелят своими паучьими пальчиками!

– Аксель, уймись, – стиснул зубы Игнис. Он посмотрел вперед – преподаватели были далеко, Мартина и Мару не оборачивались, увлеченные беседой, карета с Вилисаной была безмолвна.

– Ты тоже трусишь? – друид с превосходством посмотрел теперь на Игниса. – Я могу взять двоих!

– Двоих ты не потянешь, гвоздь без шляпки, – Дарк сжимал в кулаках символические поводья, которые были нужны только для удобства.

– Зато ты со шляпкой! – расхохотался Аксель. – Знаешь, а лучше и правда без нее. Так ты вообще как чудовище диковинное, яйцо, перетянутое черной лентой и сунутое в мешок…

Тут-то он и доигрался. Дарк нехорошо блеснул глазами – этого, конечно, никто не увидел из-за очков – и слегка натянул поводья.

Его конь не замедлился, но вдруг резко повернул голову и уставился на Акселя, прямо в глаза. При этом продолжал спокойно идти вперед, а голова была повернута почти перпендикулярно телу. Лошадиная пасть чуть приоткрылась, черные глаза смотрели в упор. Дарк в это время смотрел только на конскую голову, как будто ему не было до происходящего никакого дела.