Экспедиционный корпус

До четырех часов дня на участке царило спокойствие. Обе стороны чувствовали усталость после боя и бессонной ночи. В половине пятого раздались первые выстрелы немецкой артиллерии. Через несколько минут стоял сплошной гул. Земля дрожала от взрывов, покрываясь новыми воронками. Легкие снаряды с пронзительным свистом били по нашим окопам. Тяжелые снаряды с ровным клокотанием пролетали над головой и с грохотом рвались далеко в резерве. Французская артиллерия почему-то молчала. Немцы усиливали огонь. Держаться на берегу канала в окопах без землянок стало невозможно. Взводные унтер-офицеры хотели связаться с командиром батальона, но никто не знал, где он. Телефонисты позвонили в штаб полка. Оттуда сообщили, что вместо раненого Иванова командиром первого батальона назначен подполковник Петров, который скоро прибудет на позиции. Взводные, прождав некоторое время, позвонили в штаб вторично, но определенного ответа не последовало.

Контуженный подпоручик Чистяков не решился взять на себя ответственность за отступление. Только начальник пулеметной команды поручик Быховский, не желая подвергать разгрому свою команду, отвел ее на вторую линию, точно так же поступили наши взводные. Вечером, когда мы успели уже неплохо обосноваться в хорошо укрепленных бывших немецких землянках, по телефону было получено запоздалое распоряжение батальонного командира Петрова о том, чтобы мы отступили от канала на вторую линию.

Все три часа нашего отдыха в землянках немцы усиленно обстреливали оставленные нами окопы на берегу. Они, видимо, не заметили нашего отступления. Если бы мы продолжали сидеть у канала, у нас не осталось бы в живых ни одного человека.

Поздним вечером, прикрываясь дымовой завесой, немцы перешли канал. Обнаружив, что в оставленной нами линии нет ни одной живой души, они стали продвигаться вперед. Наш батальон приготовился к встрече. Немцы вскоре остановились и залегли за всевозможными укрытиями. Стрелять в них из пулеметов и винтовок было бесполезно, а бросать гранаты не позволяло расстояние.

Солдаты волновались: французская артиллерия продолжала молчать.

На всем участке было только два офицера — Быховский и Чистяков. Все распоряжения отдавались взводными.

Переждав, немцы двинулись вперед. Артиллерия и сильный пулеметный огонь из-за канала прикрывали их наступление. Цепи шли одна за другой. Было заметно, что за ночь немцы получили подкрепление.

В этот момент в наших окопах появился поп второго полка, до этого скрывавшийся в ближайшей землянке. В руках у него был крест, которым он усердно благословлял солдат. Когда я заметил, что поп, помахав крестом, направляется обратно в землянку, я сказал ему:

— Вы бы, батюшка, не уходили, остались с нами. Видите — люди волнуются. А вы бы дух подымали…

Поп уловил мою иронию и смущенно зачастил:

— Нет, нет, солдатики… Я не могу здесь оставаться. Это не входит в мои обязанности. Какой я вояка, какой я вояка…

Он скрылся в землянке.

Немцы приближались. Но огня мы не открывали. Взводные решили подпустить их как можно ближе. Немецкая артиллерия стала обстреливать участок позади нас. Бить по линии, занятой нами, она не могла, боясь нанести урон своим частям, близко подошедшим к нам.

Вот немцы бросились в атаку. Наши взводные подали команду «огонь». Грянул залп винтовок, затарахтели по всему участку легкие пулеметы, в сторону наступавших полетели сотни гранат. Справа от первого батальона застрочили десятки тяжелых пулеметов команды Быховского.

Немцы были ошеломлены. В ходах сообщения, куда они проникли, образовалась пробка. Выбраться наверх нельзя, их ожидала верная смерть от огня наших снайперов. Оставляя убитых и раненых, немцы бросились назад к каналу. Очутившись за полосой, поражаемой ручными гранатами, они остановились.

В этот момент из сотен орудий ударила французская артиллерия. Снаряды ложились по обе стороны канала. Немцы попали в смертельную ловушку. Те, кто бросился к русским окопам, падали, сраженные пулеметным и ружейным огнем, а те, кто отступал, гибли от артиллерийских снарядов.

Наш батальон вновь занял окопы на берегу канала. Продвигаться дальше не решались. Начальства не было. Рассчитывать на поддержку второго батальона нельзя, — он сильно потрепан. Связь с третьим батальоном была потеряна.

Поведение начальства казалось по меньшей мере странным. «Почему с нами нет ни одного штаб-офицера? — задавали вопрос солдаты. — Где этот подполковник Петров, назначенный нашим батальонным командиром?»

С десяти часов вечера на участке установилась тишина. Артиллерия с обеих сторон молчала, не было пулеметной и ружейной стрельбы. Воду в канале брали свободно. Наш артельщик Харлашка сумел доставить нам на переднюю линию вино и обед, за что мы были ему очень благодарны. Маленькая доза вина и несколько ложек теплого супа подбодрили нас, и на душе стало немного веселей.