Экспедиционный корпус

При одной мысли об этом радостные слезы покатились по моим щекам. Я понял, что мы, ля-куртинцы, находясь за тысячи верст от родины, окруженные врагами, не зная истинного положения в России, боролись за интересы народа. Я понял, что ля-куртинцы показывали французским рабочим, крестьянам и солдатам пример, как нужно бороться против буржуазии, за дело Ленина, за диктатуру пролетариата, за свободную, светлую и радостную жизнь.

Эпилог

Но печальная история ля-куртинцев еще не кончилась.

1919 год. Гражданская война разгоралась. В поисках живой силы белые генералы вспомнили о русских солдатах, разбросанных по разным местам Франции и ее африканским колониям.

Французское командование несказанно обрадовалось представившемуся случаю избавиться от революционно настроенных русских войск. Оно немедленно дало согласие на переброску их в Россию, причем расходы интервенты взяли на свой счет. От белогвардейских генералов требовалось лишь одно: выслать в Африку своих представителей, которые должны уговорить солдат добровольно пойти на фронт против Красной армии.

*

Условия жизни ссыльных в Африке с каждым днем ухудшались. Как французские, так и русские офицеры жестоко обращались с солдатами, издевались над ними. Ежедневные избиения, плохое питание, тяжелые каторжные работы — все это усиливало гнет, испытываемый русскими солдатами, переполняло чашу их терпения. Участились побеги в Испанское Марокко и в другие места. Солдаты бежали группами и в одиночку. Однако испанское правительство возвращало беглецов во Французское Марокко. Возвращенных сурово наказывали, применяя «чортово колесо», «доску отдыха», «бассейн смерти».

Офицеры придерживались худших традиций царской армии и пороли розгами, сажали в карцер, а иногда даже лишали арестованных хлеба, выдавая им вместо него соленую рыбу. Воды нехватало, и некоторые солдаты, наевшись рыбы, сходили с ума от жажды.

Бывали случаи, когда солдаты, чтобы спасти свою жизнь, женились на туземных девушках, и те укрывали их от озверевших преследователей. Тогда вместе с пойманным беглецом наказанию подвергались также лица, которые его приютили. Некоторым солдатам все же удалось пробраться в Алжир и Оран и попасть на корабли, шедшие в Европу или Америку.

Лагерь № 3 был расположен в пустынной части Африки, в двухстах пятидесяти километрах от порта Оран. Люди здесь были размещены в однотипных, плохо оборудованных сорока бараках, в каждом бараке находилось по пятидесяти человек.

Охрана лагеря состояла из негритянских солдат, вооруженных винтовками со штыками, напоминавшими длинные тяжелые ножи. Вместе с охранниками жили бывшие фельтенцы, на которых была возложена хозяйственная работа: на кухне, складах, в канцелярии.

Лагерем управляли два русских офицера, хорошо говорившие по-французски, в помощь им были даны семь фельдфебелей, которые фактически распоряжались всей жизнью лагеря. Они следили за своевременным подъемом людей, за ходом работ, за поведением солдат в бараках.

Начальник лагеря капитан Терехин и его помощник поручик Стромский редко показывались на работе, но каждый их приход обязательно заканчивался наказанием кого-либо из солдат. Оба они беспробудно пьянствовали.

Однажды утром, в августе 1919 года, ля-куртинцы, окончив завтрак, шли на работу в сопровождении охраны и нескольких фельдфебелей. Около офицерского барака солдаты увидели легковой автомобиль, который, судя по густо осевшей на нем пыли, прошел немалое расстояние. Посторонние посетители в лагере бывали очень редко. Поэтому появление кого-либо постороннего всякий раз вызывало среди ля-куртинцев разговоры и догадки. Находясь в Африке около двух лет, они за это время не получили ни одного письма, не прочли ни одной, хотя бы старой газеты. Лагерь был совершенно изолирован от остального мира.

В полдень, когда солдаты вернулись в бараки на обед и увидели, что машина все еще стоит на прежнем месте, любопытство разгорелось. Каждый хотел узнать, кто и зачем приехал на машине. Некоторые не выдержали и заговорили с охраной, стараясь получить от нее какие-либо сведения. В это время в бараке не было фельдфебеля и охранник-негр, предварительно осмотревшись кругом, тихо сообщил, что прибыли два офицера из России, но он не знает зачем.

До самого вечера на работе только и говорили о приезде офицеров. Большинство было уверено, что они всех солдат отправят домой.

— Что же иначе они будут здесь делать? — рассуждали куртинцы. — Не может же быть, чтобы мы всю жизнь провели в Африке, ведь знает же наше правительство, что мы заброшены сюда ни за что, ни про что. Вся наша вина лишь в том, что мы отказались итти на фронт, а хотели ехать домой.

Вечером после ужина капитан Терехин, поручик Стромский и приехавшие офицеры прошли по нескольким баракам. В одном из них задержались, и Терехин велел созвать солдат из других бараков на беседу.

— Братцы, — сказал капитан. — К нам приехали из России два представителя, они посланы нашим правительством для обследования положения русских в Африке и для того, чтобы нас информировать о положении в России. Говорить будет капитан Прощенко.