Эксперимент

– Да не могу я есть, когда они смотрят такими голодными глазами. Кусок в горло не лезет. У нас в Индии, конечно, есть бедные. Но таких голодных глаз я никогда не видел. У нас нищие хотя бы от холода не страдают. А эти дети выглядят так, будто их на свалке одевали и никогда досыта не кормили. Где их родители?

– Сядь, успокойся, девчонок перепугаешь. Они другой жизни не знают и считают, что так и должны жить обычные люди. А ты ужасы какие-то рассказываешь. Наташа, ты лучше всех английский знаешь, иди ответь на его вопросы, – обратилась к бабе Наташе баба Ира.

Баба Наташа подошла к Лакшиту и Джаешу, предложила им присесть. Лакшит уселся на унитаз с подушечкой, а Джаеш – на стопку шин, увенчанную крышкой от огромной кастрюли. Девочки пристроились вокруг них в ожидании интересного рассказа.

– Семь лет назад у нас был обычный город. Люди в основном жили бедно, зарабатывали мало, но на еду и на одежду хватало. Потом школы закрыли, якобы из-за коммунальных долгов жителей. Коммунальные платежи подняли в два раза. Люди были вынуждены больше работать, чтобы хватало денег. Их всё время пугали отключением света, воды, увольнением. И люди работали допоздна и без выходных из-за страха потерять работу. Чтобы не засыпать, пили много кофе. А потом во многих организациях появились новые кофейные автоматы. И кофе там был странным. После него люди были не то что сонными, а какими-то равнодушными. И кофе им хотелось всё больше и больше. Они готовы были работать сутками, лишь бы автомат с кофе был рядом. И сами они ничего странного в этом не видели. Дети остались без школы и без присмотра родителей. Сначала воровали и дрались, затем это превратилось в настоящую войну. Дети гибли сотнями. Те родители, которые ещё не совсем подсели на кофе, пошли мстить за своих детей. Были битвы квартал на квартал, район на район. А потом внезапно дети организовались и стали не воевать, а играть в войну по определенным правилам. Думаю, что детям показалось, что они сами организовались. У меня другое мнение. Кто-то управляет всеми этими процессами. Постепенно свет и отопление отключили не только в школах, но и во всём городе. А детям и старикам вставили чипы и стали давать пайки, по одному на каждый чип. Дееспособные взрослые либо куда-то пропали, либо сутками работали за наркотики, которые, как нам кажется, добавляют в кофе.

– А девочки? – спросил Лакшит.

Это те девочки, которые родились за последние семь лет или чуть раньше. Мы не стали вставлять им чипы. Кормим их своими пайками.

– Почему? – удивился Джаеш.

– Хотим, чтобы они остались свободными.

– А почему здесь только девочки?– спросил Лакшит.

– Потому что мальчики играют в войну. Им не до учёбы. А девочек мы обучаем русскому и английскому языку, математике, занимаемся с ними гимнастикой, акробатикой и хореографией.

– А где их родители?

– У некоторых родители погибли в стычках или от голода и болезней. У некоторых живы, но стали «кофейными» наркоманами.

– Подождите, когда мы ездили по городу с Константином Васильевичем, мы видели чистый красивый город, современный, высокотехнологичный. А когда приехали сюда, то увидели развалины. Нас возили по какому-то другому городу? – задал вопрос Лакшит.

– Нет, это всё один город. На Верхнем берегу находится комбинат. На Верхнем берегу живут богатые люди. А на Нижнем берегу раньше жили бедные слои населения, а теперь эта часть города превратилась в развалины после войны и пожаров.

– Но город, построенный из кирпича и бетона, не мог так разрушиться за семь лет, – возразил Джаеш.

– Да, нам тоже это кажется странным. Старые дома целы. А те кварталы, которые были построены за последние пятнадцать лет, разрушились полностью. Во время пожаров новые высотки рассыпаются как картонные. А пожары бывали часто. Люди пытались как-то отапливать своё жильё. Сейчас уже почти все живут в подвалах, которые расположены рядом с теплотрассами.

– Значит, теплотрассы на этом берегу функционируют? – уточнил Лакшит.

– Да, конечно, работают. Верхнебережцы отапливают свои парикмахерские, торговые центры, банки, кинотеатры. Все они расположены вдоль главной улицы. Именно по ней вас и возили. А вид на заброшенные дома закрыт рекламными щитами и отвлекающей внимание подсветкой. Поэтому вы не увидели нашего мира.

– Значит, Верхний берег процветает, а Нижний погибает, – подвёл итог Лакшит. – Но нам показали только Верхний берег и одну, вполне благополучную улицу Нижнего. Почему они скрыли правду? Ведь наша организация могла бы помочь решить ваши проблемы. Непонятно. Такого мы не видели ни в одной стране мира. Везде есть расслоение общества. Но настолько сильный контраст мы видим впервые. Должно же быть какое-то сочувствие, милосердие. Неужели все люди на Верхнем берегу настолько бесчувственные? Неужели нет благотворительных организаций, фондов помощи бедным? Люди не должны жить в таких ужасных условиях! Особенно пожилые!

Лакшит был возмущён до глубины души. Баба Маша не принимала участия в разговорах. Она продолжала сидеть рядом с раненой и отстранённо, молча смотрела на нее.

49. Внучка