Эксперимент

— Богдан. Поболтали, нормальный мужик, зачем терроришь его не пойму. Я объяснил, что ты не моего полёта, не претендую. Да и знаю, ты к нему неровно дышишь, и дураку понятно. Стоим трепемся, девка подлетает, втиснулась между нами. Наглая капец! То предъявляет, то орёт поговори со мной, на шею вешается. До самой машины преследовала его, требовала с ней поговорить, пока грубо не отшил встряхнув. Сбежал от неё, так и не договорили. Курица блин.

— Когда это было?

— В тот день, когда ты трубку не брала, до отлета ещё.

Она сидела дома, когда не отвечала на звонки. Земля буквально ушла из под ног, голова слегка кружилась.

— Эу, ты где там?

— Здесь… Давай потом, — сбросила звонок и потерянно огляделась, не слыша шума.

Дура, кому поверила, дура повелась… Она такого натворила. Назад времени не вернуть, ничего не исправить. Тело окатило злобой обжигая кожу. Каждое фото помнит, что тщательно выбирала, рассматривая каждую мелочь, что бы он оценил по достоинству. Ударить побольнее, уколоть посильнее. Она беспомощно сжала кулаки. Теперь в списке появилось ещё одно дело. Хотелось орать во всё горло, она своими руками разнесла не оставив камня на камне. Уничтожила его вместе с собой.

Внутренности разрывало на части от содеянного, от потери, она буквально физически чувствовала, как больно. Противоречия убивали морально. Мозг кипел, мысленно металась в поисках выхода, да не могла найти, дороги назад нету.

Он никогда не должен узнать, а она никогда не признается в позорном проигрыше. Мстительница попалась в собственные сети. Жалкая проигравшая. Будь проклят глупый эксперимент! Докажи или опровергни. Она должна была тогда остаться там, в его руках. И к чёрту всё! Богдан не должен узнать о позоре, о её слезах. Одна за другой стекали по щекам. И плевать, что таксист пялится всю дорогу. План мести был идеален, с играла свою роль очень реалистично, прирождённая актриса. Только почему так больно и тяжело. Хочется плюнуть на всё к чертям и рассказать о своей глупости, остаться с ним, в его руках, если простит. Богдан простит. Залез под кожу, оплёл опасно крепко паутиной, погубит он её. Алекса, поздно, слишком поздно. Не простит. Она ошиблась, но никому и никогда об этом не расскажет и даже вслух себе не признается.

Не удивительно, квартира, как всегда пустовала. Её так долго не было и встречать некому. Телефон звонит раз третий уже. Вытерев глаза, несколько раз выдохнув отвечает.

— Ждала что ли?

— Нет, что ли! — кричит Алёна. — Ты почему ничего не сказала?! Как ты могла!

— Алён, прекрати орать, у меня голова болит. Я только домой зашла.

— Только вернулись? Долго отдыхаете, долго. Совершенно не понимаю, что у вас происходит. Ты весь мир перевернула с ног на голову.

— Тише Алён, ты где?

— Работаю.

— Замечательно, сейчас приеду.

Пообещала, понимая одной оставаться нельзя. Алёна не лучшая компания, как выкручиваться от её вопросов. На ходу придумает. Выбора то всё равно нету.

* * *

Готовым ко всему быть, его жизнь научила и сам Артемьев. Не боится, уже давно и ничего. Наверное… По дому разит спиртным и сигаретами. Уимберг пакостливо усмехается про себя. Заставил понервничать папашку. Гриша сопровождает до двери кабинета и открыв пропускает. Артемьев сидит на диване и курит судя по количеству дыма, не первую. Открытое окно не спасает и Андрей морщится от дыма.

— Не привели, пришёл, — коршуном наблюдает Вадим.

— Думал побегу?

— После всего ещё смеешь поддевать?

— Смею.

— Прежде, чем я отправлю тебя на корм рыбам, объясни, что ты творишь. Как ты посмел к ней прикоснуться? Я доверил тебе самое ценное, я доверял тебе, как себе.

— Почему нет, шикарно провёл время, — продолжал нахально Андрей, самодовольно улыбаясь.

— Жить надоело?

— Да какая разница, дело случая, ты, ещё кто-то, всё равно неизбежно.

Бесстрашный, злоба взбурлила. Артемьев буквально слетел с дивана и схватил Андрея за рубашку на груди. Реакции ответной не получил. Вадим отпустил и зарычал в лицо:

— Ты мне, как сын, ты, как никто другой понимал меня, не раз спасал мою шкуру и давно отплатил за данный шанс на будущее, мы давно равны. Так почему ты предал сейчас?

— Выполнял свои обязательства, потакал капризам девчонки.

— Задел значит… — вспоминает Вадим недавний разговор.

— С тех пор, как я поклялся отвечать за жизнь девчонки, моя собственная больше не принадлежит мне. Ты же на это расчитывал, когда брал с меня клятву. Знал не нарушу.

— Ты к чему это вспомнил?

— Если попытаешься ей навредить, и тебя достану. Уж поверь. Если твои действия будут нести угрозу для неё, придётся устранить тебя, как причину угроз.

— Вон, как ты ходишь… Эта партия за тобой, признаю.

— Давай, сейчас, другого шанса не будет. Полукровка, охранник посмел прикоснуться к твоей дочери, которую ты столько лет прятал от своей проклятой кровавой жизни.

Глаза Артемьева метали молнии, он свирепел прямо на глазах. Сам себя пытался успокоить, получалось плохо, он знаменит вспыльчивым нравом, который не умеет контролировать.

— Серьезно задел… От тебя кто её защищать будет? Ты же глыба льда, а она совсем ребёнок.