Эксперимент

Через несколько месяцев наступила фаза смирения, в которой Джек перестал задаваться вопросами и наконец-то позволил себе насладиться красотами величественной природы Америки. Его душевное равновесие восстановилось, появились силы на что-то, кроме самобичевания и слепой злобы. Джек вернулся домой и с энтузиазмом принялся за работу. Однако мысль о том, что его близкий человек скоро простится с жизнью, все же точила его. Поэтому он решился навестить Эстер и старого знакомого, которого он когда-то называл другом, чтобы отпустить эту ситуацию раз и навсегда. В конце концов, если Эстер счастлива, как Джек может препятствовать ее выбору? Тогда и раздался звонок, разрушивший все его планы и покой. Это была она – его жена. Она хотела вернуться. Джек понял это интуитивно и тут же потерял стойкость и некогда обретенное самообладание. Ему бы возразить ей, но как он может отказать Эстер в разговоре? Тогда Джек точно себя никогда не простит. Да, он согласился на встречу, не зная, что не оставил себе пути к отступлению. Чувства, насильно подавленные, возродились вновь, как только Джек увидел Эстер. Казалось, и не было этих шести месяцев разлуки. Вот она, такая, какой он ее полюбил, сидит в его машине и тихо сопит, убаюканная дальней дорогой. Если Эстер захочет остаться, он не может ей отказать.

Прошло два месяца

Эстер сидит на веранде и читает книгу. Наконец-то ей впервые за долгое время удалось сосредоточиться на чем-то дольше, чем на десять минут. Все два месяца она провела как в лихорадке. С утра Эстер судорожно вскакивала с постели и первым делом бежала курить, чтобы подавить вспышки тревоги. Потом бродила по берегу океана и трясущимися руками проверяла сообщения на телефоне. Удивительно, но Джонни не написал ей ни разу. Ни о том, как разрешилось дело, ни о том, что он скучает, ни о чем-либо другом. Эстер была уверена, что Милош обязательно сообщил бы ей о чем-нибудь важном и страшном, если бы это произошло. Но Милош не писал, а значит, все в порядке.

Вечерами Джек залечивал ее израненное сердце. Они вместе готовили ужин, смотрели глупые фильмы – теперь Эстер не была против супергероев, – играли в настольные игры и планировали будущее вместе. Эстер сдала экзамены в несколько ближайших малоизвестных вузов. Была ли это гибкость, приобретенная с опытом, или безразличие – Эстер не знала, да и не хотела знать – будь что будет. Навязчивые мысли о Джонни она отгоняла со страхом. С глаз долой – из сердца вон. В Лос-Анджелес возвращаться не хотелось больше никогда. Долгих мучительных ночей ей стоило хрупкое душевное равновесие.

Джек нашел юриста, который начал собирать документы по делу об эксперименте. Скоро начнутся судебные тяжбы, и вся эта удручающая бюрократия станет неотъемлемой частью их жизни.

Все шло своим чередом. Размеренными, маленькими шажочками Эстер отстраивала свой внутренний мир с нуля, где главное место для нее занял Джек и благодарность к нему. Благодарность за то, что не побоялся начать все сначала, что принял ее после неверного решения, что каждый день дарил ей спокойное тепло и тихую нежность. Джек чинил то, что было сломано другим. Эстер отогревалась и постепенно, с каждым днем, ее улыбка становилась естественнее.

В то же время Эстер томило болезненное предчувствие. Сердце подсказывало, что Джонни не пропал бесследно, он обязательно даст о себе знать и появится в самый неподходящий момент, когда она будет меньше всего этого ожидать. Эстер придется раз и навсегда принять бесповоротное решение, но будет ли оно очевидным?

Чтобы лучше разобраться со своими чувствами и наконец побороть безосновательную тревожность, Эстер стала вести дневник:

Запись первая. Неважно какого марта

С Джеком больше не ругаемся. Я не требую от него невозможного, да и он стал вести себя мягче. Только отчего-то нет мне покоя. Пожалуй, из-за того, что я так и не нашла свое призвание. Скоро пойду в университет, и начнется новая жизнь. Хочется спросить у Джонни, как его дела. Жив ли он, получилось ли у него разобраться с Тони. Но я не могу этого сделать. С одной стороны, боюсь услышать, что все плохо, с другой – не хочу неопределенности. Вдруг он подумает, что мне не все равно.

Запись вторая. 20 марта