Эксперимент

— Да, конечно… Но дело в том, что заказчик, как легко догадаться, и не требовал от нас немедленного результата. Его вполне устроит увеличение прибыли в долгосрочной перспективе. А честные, умные, талантливые люди все равно будут работать куда лучше, чем трусливые, бездарные идиоты. Так что, с некоторыми оговорками, заказ мы все же выполнили, и претензий ни к нам, ни к тебе быть не может.

Как-то я не подумал об этом в таком разрезе. С другой стороны, если люди станут — или уже стали — лучше, все от этого только выиграют.

— Второй вопрос, — торопливо говорю я, — это что с нами будет дальше.

— И тут возникает вопрос — что с вами делать дальше, — одновременно со мной говорит Виола. — Эй! Прекрати читать мои мысли!

— Это случайно, — объясняю я.

— Надеюсь, — чуть хмурится «медсестра». — Во что превратятся со временем ваши способности, не скажет никто. Может, и в это тоже.

А неплохая идея, надо бы срочно развить себе такое.

— Как уже говорилось, свою основную задачу и ты, и девчонки выполнили, — говорит Виола. — Не на «отлично», но вполне нормально. Так что с одной стороны, вы нам больше без надобности…

Очень мне не понравилось это ее «без надобности». Утилизируют на раз-два, и фамилии не спросят. И никто не узнает, где могилка моя.

— С другой стороны, — задумчиво говорит капитан Толкунова, — по результатам эксперимента наш центр раздумали закрывать. Возобладало мнение, что мы в целом занимаемся перспективными разработками, которые еще могут пригодиться родине в будущем.

Этот вариант мне понравился еще меньше. Это нам теперь тут что, до бесконечности торчать, и медленно съезжать в безумие? Нет уж, спасибо, мне Ленка в больших подробностях все это описала, так что я, пожалуй, пас.

— Учитывая вышесказанное, у меня к тебе будет вот какое предложение, — заключает Виола. Слово «предложение» мне нравится. Оно не подразумевает двух дюжих санитаров за спиной, и, так сказать, физическое вбивание правильного мнения в голову. — Ты, в принципе, можешь отправляться куда угодно, по своему усмотрению. Охрана тебя пропустит, транспортом и одежкой снабдим. Чай, не звери.

— Я и Алиса, — быстро говорю я.

— Пускай будет ты и Алиса, — соглашается Виола.

— И те девчонки из якорей, которые захотят, — продолжаю раскатывать губу я. Раз уж тут такой аттракцион невиданной щедрости.

— Договорились, — не спорит «медсестра».

— И… и… А в чем подвох?

Ну не может в таком деле быть без подвоха!

— Подвох в том, что только ты, Алиса и прочие могут покинуть территорию лагеря, — объясняет Виола.

— Не понял…

— Это касается именно тебя и прочих. Понимаешь? Нет? — Виола вздыхает. — Хорошо, сформулируем иначе. Только нынешние, идеальные версии тебя и девушек могут уехать. Оригиналы останутся здесь.

— Не пойдет, — разочарованно качаю головой. — Оставлять здесь, у вас…

— Половинку себя? — понятливо переспрашивает Виола. — Неприятно, да. Но на самом деле, это единственный выход. Не просто «единственно разумный», а вообще единственный. Поясняю: вот, допустим, ты каким-то образом вывозишь с базы свой оригинал. Прорвался с боем через кордон и радостно мчишься в неизвестность. Подача кортексифана в систему твоего оригинала, конечно, прекращается. Генерация измененной реальности останавливается. И ты — ты нынешний — пропадаешь! То же самое, естественно, относится и ко всем девушкам, они тоже исчезают. Остаются только их первоначальные — и скажу тебе честно, зачастую не особенно привлекательные — версии.

Шах и мат. Но шахматы — игра для стратегов, для людей, планирующих далекое будущее и просчитывающих каждый свой шаг. Значит, эта комбинация была продумана заранее, и очевидного выхода из нее нет. Итак, давайте признаем сложившееся положение дел и двигаемся дальше. Будем искать преимущества в тактике.

— Согласен.

— Разумный и быстрый выбор, — улыбается Виола одобрительно.

Открывается неприметная дверь, в кабинет заходит «Ольга Дмитриевна». Тоже в халате, кстати, и в прозрачных медицинских перчатках. Лицо усталое и озабоченное. А я-то думал, что она целыми днями в шезлонге лежит. Прямо неудобно как-то.

— Сорок первый опять бредит, — коротко бросает она Виоле. — Возможен новый прорыв.

Та секунду колеблется.

— Ты спрашивал, зачем я ношу здесь халат, — говорит она мне. — Причина находится в нескольких метрах отсюда. Если хочешь, пойдем, посмотришь на одного из наших пациентов.

Я, правда, как-то не сообразил, что «несколько метров отсюда» не обязательно означают метры по горизонтали. А комнатка, из которой вышла Ольга, оказалась на самом деле лифтом.

— Минус первый этаж, тут всего два бокса, — пояснила Виола, надевая перчатки и протягивая мне такие же. — Интенсивная терапия, тебя как раз сюда доставили после того случая на базе.

На самом деле дверей в не особенно длинном коридоре больше, но это скорее технические помещения с табличками «Операционная», «Инженерная», «Комната отдыха». А друг напротив друга и правда только две одинаковые двери с кодовыми замками. И названия какие чудесные — «Б1» и «Б2».

— Прошу, — пригласила меня Виола внутрь тесной комнатушки без окон, набрав код на двери бокса.