Эксперимент

«А журнальчики-то старые совсем, не новьё. Нет, это не Рио-де-Жанейро».

— Вот, — пыхтя как бегемот, сообщила Женя. — Что нашла.

Ну-с, поглядим. Так, «Новый мир», «Дружба народов» и подшивка «Иностранной литературы». Все старенькое, все начала восьмидесятых.

— Почему только антиквариат? — поинтересовался я нахально. — Самое новое — восемьдесят третьего года.

— Ну, прошлогоднее, — мрачно пояснила Женя. — За этот год не приехали пока.

Ага. Путем несложных вычислений получаем 1984 год в качестве текущего. Неплохо, неплохо. Обозрев в последний раз библиотеку и приметив самодельный бумажный кармашек с надписью ИЮЛЬ и листочком «23», я совсем обрадовался, вежливо поблагодарил, подхватил обходной и молодцевато удалился.

Кажется, Женя осталась не очень рада этому факту. Я пришел к этому выводу потому, что она что-то закричала мне в спину и даже попыталась остановить. Но некстати закрывшаяся дверь библиотеки лишила ее этой возможности.

Дальше — медпункт. Медсестра — мда, роковая женщина. И что она здесь работает? Ее такую… красивую везде с руками и ногами оторвут. Да и зачем она кому-то без рук и ног? Хм, что-то меня не туда понесло. Виола — это ее зовут так — поинтересовалась, нет ли жалоб, и не страдаю ли от хронических болезней. Сказал, что не страдаю, за исключением хронического недосыпа. Виола развеселилась, сказала, что меньше по ночам не пойми где лазить надо, и отправила вон.

Чего это она? Я вроде и не лазил нигде. Хотя это мысль. Тем более, что оговорочки, оговорочки… Ладно, сову эту мы разъясним. А хотя бы даже и совенка. Но — потом.

***

После медпункта я решил сделать перерыв. На обед, благо время как раз позволяло. Кормили, кстати, отменно, хотя повариха сперва отказывалась обслуживать человека не в форме и без галстука. Но потом, увидев обходной и проникнувшись историей про третий день не евшего паренька из голодающей в кольце враждебных капиталистических держав Венгрии (это я), подобрела и налила целых две порции борща.

Вообще-то Ружичка — это чешское имя, а не венгерское, но знать ей об этом было необязательно.

Осторожно маневрируя заполненным вкусностями подносом, я только-только приблизился к свободному столику, как вдруг…

— Хоп! Шлагбаум!

Подставленная нога сделала свое дело — я споткнулся, и, спасая хотя бы борщ, изо всех сил грохнул подносом по столу. Борщ уцелел, а вот компот удачно смешался с картофельным пюре и рыбной котлетой, образовав что-то похожее на традиционное японское блюдо «карэ райсу».

Диверсию устроила рыжая девчонка в задранной форменной рубашке, края которой были завязаны на загорелом животе узелком. Нахальные карие глаза задорно поблескивали. Я с трудом восстановил равновесие и опустился на скамейку рядом, выпрямив спину и устремив пустой взгляд вдаль.

— Нас, полагаю, не представили друг другу, сударыня, — глухо начал я. — Шталмейстер, виновный в этом промахе, казнен в полночь. Я же отныне буду звать вас Аской.

Если и был способ гарантированно ошарашить рыжую, то он был найден мной в этот жаркий летний день.

— Ч-что?! Ты что несешь? Тебя как зовут-то, герой?

«Да, теперь многие не знают имен героев. Угар нэпа. Нет того энтузиазма».

— Не сердитесь, Зося, — сказал я задушевно. — Примите во внимание атмосферный столб. Мне кажется даже, что он давит на меня значительно сильнее, чем на других граждан. Это от любви к вам. И, кроме того, я не член профсоюза. От этого тоже.

Рыжая, казалось, сейчас вскипит от ярости и непонимания.

— Какая я тебе Зося?! Ты совсем дурак, что ли?!

Я смиренно поднял руки.

— Легендарный Александр Ружичка, во плоти. Автограф-сессия после, сейчас можно только сфотографироваться за смешные деньги. А тебя как зовут?

— Ну, наконец-то. А я — Алиса. Фамилия — Двачевская. — Алиса странно взглянула на меня. То ли ждала чего-то, то ли опасалась.

Я покладисто кивнул.

— Оки.

— Чего? — девушка, похоже, удивилась.

— Хорошо, говорю. Понял. Двачевская.

— Верно. И никак иначе!

— А как иначе-то? — чего-то я все-таки не понимал.

Алиса фыркнула и отвернулась.

— Скучный ты какой-то. Неинтересный.

— Ну извиняй, — развел я руками. — Не переключайте канал, развлекательная программа уже на подходе. Пока что могу или спеть, или гопака сплясать.

— А то и спой, — прищурилась Алиса. — А мы послушаем.

— Взвеейтесь кострааами, сиииние нооочи! — оперным голосом ответил я, надувшись на манер покойного Паваротти. С голосом, в общем, у меня все в порядке было. — Мыы — пииионееееры, дееети рабоочих!

Или нет. Паваротти — он же тенор. А у меня бас — значит, я кто? Брэдли Гарвин какой-нибудь.

— Поёшь — это хорошо, — заметила некстати проплывавшая мимо Ольга Дмитриевна. — Тебе обязательно надо в музыкальный кружок записаться. А то Мику там совсем скучает.

Мику? Мика? Чех небось какой-то. Зачем он нам? Нет, нам чех не нужен, что я, Гашек что ли? «Изучаю растения и лесных разных пташек. Из дури вставляет гашек — Ярослав Гашек!»

Гарвин или Гашек? Даже и не знаю, все такое вкусное!

— Я буду великим оперным певцом, — доверительно сообщил я Алисе. — А может, танцором. Как Майкл Джексон.

Алиса хихикнула.