Эксперимент «Исола»

– Пол, – тихо сказал Полковник.

Все повернулись и посмотрели на него.

– Что? – спросил Юн.

– Пол, – повторил Полковник, на этот раз чуть громче. – Пол был вытерт. Насколько я могу судить, кто-то вытер кровь.

Он вынул из кармана белый носовой платок и поднял его. Одна сторона платка была ржаво-бурой. Все в смятении уставились на платок; Полковник, кажется, сообразил: они не понимают, что он им показывает.

– Когда мы с Лоттой были внизу, в медпункте, мне показалось, что кто-то отмывал пол. Я взял носовой платок и потер еще немного, и думаю… – он словно взял небольшой разбег – …думаю, что это кровь, и мне кажется вероятным, что это Катина кровь. Ее кровь попала на пол, и кто-то – а может быть, и она сама – вытер ее. Вполне возможно, что кто-то ранил ее, а потом убрал за собой. Но мы не можем сказать этого наверняка. У меня сейчас нет разумного объяснения, зачем Катя нанесла себе повреждения, потом прибралась и исчезла. Бритва Оккама, друзья мои. То есть…

– Похожее на правду и есть правда. Я в курсе, необязательно читать мне лекцию, – вздохнула Франциска.

Полковник, похоже, не обратил никакого внимания на ее выпад и продолжил:

– И это – все, что у нас есть.

– Сюда может быть что угодно намешано, – сказал Юн, но без прежнего напора.

– Впрочем, я проверил рацию, когда был внизу, – сказал Полковник. – Так и не работает.

Генри не участвовал в разговоре. Он, кажется, был полностью поглощен тем, что наливал кофе в кофейник-термос. Странный жест, достойный пожилой дамы: нет бы наливать прямо из кофеварки. Потом Генри стал наливать кофе другим, словно официант. Я уже давно заметила его свойство становиться невидимым и понимала, что он делает это с умыслом, когда предпочитает слушать, что говорят другие. Глядя на него, я ощущала боль, острое желание пройти через стену и ткнуться носом ему в ухо, обхватить за талию.

Генри, расхаживая с кофейником, выглядел безразличным и усталым. Я бы что угодно отдала за то, чтобы похмельной лежать с ним в кровати и смотреть старые фильмы. Не успела я дорисовать в уме эту картинку, как со всей страшной отчетливостью поняла: этому не бывать никогда. Мне захотелось плакать.

– Впрочем, – сказал Полковник, строго глянув на Юна, – я полагаю, нам надо быть осторожнее с версиями о том, кто виноват. Если все выльется в охоту на ведьм, нам конец. Давайте будем помнить об этом.

Франциска тут же заспорила с ним.

Стоя в стене и слушая их разглагольствования о том, что делать, когда не один, а два человека пропали и, возможно, убиты, и как организовать более тщательный осмотр самого дома, я подумала, что помимо рации в медпункте есть еще одна возможность связаться с внешним миром. Сотовый телефон Лотты. Тот самый, по которому, я видела, она говорила в тот вечер. Лотта расхаживала по комнате туда-сюда. В отличие от Юна и Франциски, она была одета неброско. Единственным, что выбивалось из ее скромного стиля, была большая черная сумка блестящей кожи, которую она судорожно сжимала обеими руками, снуя по комнате. К окну. К стулу. Я предположила, что телефон лежит в сумке – вот почему Лотта не выпускает ее из рук.

Я получила от секретаря четкие инструкции: моя задача – наблюдать, и не более того. Что бы ни происходило, я не должна вмешиваться. Но то, что творилось сейчас на острове, касалось меня образом, который секретарь, возможно, не предусмотрел. Начать с того, что меня в каком-то смысле раскрыли. Кто-то на острове знал, что я не умерла в первую ночь, и от души постарался обезвредить меня. Так как мое тело не нашли, он или она к тому же должны были понять, что убийство не удалось и что я все еще на острове – возможно, раненая, но живая. Во-вторых, теперь пропала и Катя, и если она не убита, то в любом случае тяжело ранена. На полу было много крови. Не выйти ли мне из укрытия, не рассказать ли другим, что мне известно? В конце концов я решила, что безопаснее продолжать прятаться. Никто, кроме меня, кажется, не знал о существовании Стратегического уровня и о том, как туда попасть, так что тут у меня пока преимущество. К тому же мне вспомнилось, как Председатель угрожал мне тогда, в конференц-зале на четырнадцатом этаже. Если я ослушаюсь, меня ждут такие последствия, что и думать не хочется. “А может, попробовать связаться с секретарем?” – размышляла я, глядя на Лотту, которая прижимала к себе сумку, словно грелку.

Полковник вдруг уперся руками в колени и с усилием поднялся.

– Нам надо еще раз как следует обыскать дом. Если Катя прячется или ее прячут где-то в доме, она наверняка тяжело ранена. Предлагаю разделиться.

– И еще нам надо позавтракать, – спокойно сказал Генри.

– Да. Верно. – Полковник с благодарностью посмотрел на него.

– Вы с Лоттой останетесь здесь, внизу. Сначала обойдете нижний этаж. Если ничего не найдете, начинаете готовить завтрак, а мы, остальные, обыскиваем вместе весь дом, и как можно тщательнее. И молим господа, чтобы мы успели найти Катю, пока не поздно.

С этими словами он требовательно взглянул на Франциску и Юна, и вся компания вышла из кухни.