Эксперт № 51 (2014)

Оценить и направить

На прошедшем в начале декабря форуме «Экосистема инноваций» его организатор, РВК, предложил три возможные стратегии развития российских кластеров.

«Глобальный чемпион» — для кластеров, сложившихся вокруг крупного промышленного объекта, работающего в консолидированной экспортно ориентированной отрасли. Эффект может быть достигнут за счет встраивания в цепочки поставок крупной компании, способной к конкуренции на глобальном уровне, например в аэрокосмической отрасли, двигателестроении, нефтехимии (Самара, Ульяновск, Пермь, камский кластер).

Для кластеров, в которых главным активом являются не промышленные объекты, а человеческий капитал, приоритетнее стратегия технологического прорыва — выход в мировые лидеры в отдельных нишах, что может быть актуально для кластеров Физтеха, Новосибирска, Томска, Санкт-Петербурга.

Для кластеров, ядром которых выступают крупные индустриальные компании с ярко выраженной социальной и стратегической значимостью, предлагается региональная модернизация. Эта стратегия в западной литературе также называется «поддержка неудачников» и активно критикуется. Тем более что территории, уже получившие и не оправдавшие инвестиции и имеющие серьезные промышленные активы, вне зависимости от их перспективности наиболее активны в лоббировании своих интересов. Идя у них на поводу, можно допустить серьезный уклон в финансирование кладбищ былых достижений и уходящих отраслей в ущерб потенциальным точкам взрывного роста.

Кремниевая долина — уже многие десятилетия предмет зависти для других стран

ARNEL MANALANG / ALAMY/ ТАСС

Двадцать пять субсидируемых сейчас кластеров — довольно много для такой бедной в части коммерциализации науки и невосприимчивой к инновациям страны, как Россия, тем более в нынешней критической экономической ситуации. «С точки зрения успешности развития стоит сосредоточить усилия и ресурсы на небольшом числе крупных региональных кластеров. Для России стоило бы выбрать десяток. Но есть еще и государственные приоритеты, и социальные задачи», — признает Евгений Кузнецов.

В России уже заметны явные лидеры: санкт-петербургский ИТ-кластер, сформировавшийся самостоятельно и уже успешный на мировом уровне; самарский аэрокосмический; татарстанский нефтехимический. Но формальная оценка эффективности такого сложного и расплывчатого феномена, как кластер, — задача нетривиальная. В основе успешного кластера всегда уникальное сочетание факторов, которое сложно измерить стандартными лекалами. Минэкономразвития предлагает оценивать уровень развития кластера по 32 показателям. Ключевые количественные критерии оценки перспектив развития — объем совокупной выручки предприятий, доля продукции кластера в объеме мирового рынка, общее число рабочих мест с уровнем заработной платы, превышающим на 100% средний уровень в регионе.

Но не все эксперты с этим согласны. «Нужно отказаться от валовых показателей кластера в пользу оценки реализации конкретных проектов. Ведь, например, для нефтяных кластеров волатильность на внешних рынках несоизмеримо больше влияет на их показатели, чем мизерные субсидии», — уверен Евгений Куценко. «Агрегированные показатели не отражают качества управления, позволяют списать все неудачи на внешние причины вроде санкций. Критериями оценки кластеров должны быть уровень кооперации, сотрудничество внутри кластера и с внешними контрагентами, количество совместных проектов», — считает Евгений Кузнецов.

Отделить инновации от канализации

В большинстве стран кластерная политика — следующий этап после промышленной. В России промышленной политики перестали бояться совсем недавно. Опыт же работы с кластерами у нас пока есть лишь в части «спасения неудачников» — поддержания жизни в моногородах, что серьезно отличается от работы с территориями-лидерами. Именно поэтому объекты поддержки нынешняя программа называет пилотными кластерами.

Успешность кластерной политики существенно зависит от ее соответствия культурным традициям и практикам построения экономических связей. Российская атмосфера тотального недоверия мало способствует налаживанию горизонтальных связей. Многие кластеры возглавили бывшие предприниматели, однако при встраивании в систему поддержки с ними происходит злокачественная метаморфоза: они вынуждены начинать пользоваться бюрократическими понятиями и логикой.

Однако не стоит оценивать нынешнюю кластерную политику слишком критически. Она состоит из двух частей. Большая УДАРЕНИЕ НА О БОЛЬШАЯ из них — траты на благие дела вроде городской инфраструктуры, которые и так стоит совершать вне зависимости от того, как назовешь бюджетную строчку. Меньшая часть — суммы, потраченные на финансирование работы управляющих организаций, на два порядка меньше ожидаемой стоимости разработки автомобиля для первых лиц страны. Поэтому ее, то есть собственно кластерную политику, можно расценивать как посевной венчур — по три копейки множеству регионов, авось что и прорастет.