Эксперт № 04 (2014)

Но что произошло, то произошло, и в российское село вместе с капитализмом пришло экономическое разнообразие, которое можно свести к четырем типам хозяйств. Три — это условно традиционные колхозы, фермы и агрохолдинги, которые создают товарную продукцию. А за счет четвертого, как мы уже отметили, выживает основная масса сельского населения — это личные приусадебные хозяйства (ЛПХ).

Фото: Алексей Андреев

Крестьян все бросили

К настоящему времени, как отмечает главный научный сотрудник лаборатории аграрной политики Института Гайдара Василий Узун , из 20 тыс. хозяйств, все еще называющих себя колхозами, то есть коллективными хозяйствами, только у двух тысяч больше ста собственников, у основной части — от одного до десяти. По сути, многие из них — это уже фермерские хозяйства, числящиеся либо ООО, либо кооперативами просто потому, что их члены хотят быть защищены статусом юридического лица. Но и там, где колхозы сохранились как полноценные организации, возможности помогать своим членам и тем более другим жителям села у них резко сократились. В результате крестьяне, столкнувшиеся со стихией российского рынка, его реалиями, далекими от цивилизованности, оказались лишены всякой поддержки.

Что касается фермеров, то, как заметил Эдуард Желнин, «фермерство в любой стране не может быть введено одномоментно и декларативно, без учета веками сложившихся национальных особенностей. Это результат большого исторического пути, проделанного крестьянством и всей страной, а не личная инициатива крестьян, которым раздали по пятьдесят гектаров, и они должны на них пахать и ничего не просить». Современное фермерское сельское хозяйство покоится на том, что государство или крупные агрохолдинги (в разных странах по-разному) за фермера и планируют, и кредитуют его, и страхуют, и консультируют, как организовать бизнес, какие культуры и технологии использовать. То, чем, как отмечают практически все наши респонденты, ни российское государство, ни тем более агрохолдинги так и не озаботились. Надеяться на что-то фермерам здесь тоже не приходится. «Одна из ключевых для российского фермера проблем еще и в том, что, во-первых, у нас кредиты с субсидиями дороже, чем кредиты в Германии без субсидий, — замечает Евгений Корчевой. — Во-вторых, даже эти кредиты и субсидии фермерам по большей части недоступны. Они достаются агрохолдингам и так называемым крепким хозяйствам, близким к администрации. Кроме того, кредиты у нас дают под залог собственности — квартир, домов, земель, заводов… А что на селе можно использовать как залог? Земля в залоге практически не участвует. Дома в сельской местности тоже никому не нужны».

Поэтому большинству фермеров не до бедствующих односельчан. Им бы самим выжить. А история с «цапками» на Кубани показывает, что некоторые из них в борьбе за существование готовы не щадить и собственных односельчан.

Если в начале реформ, в 1990-е, правительство видело в качестве магистрального пути развития сельского хозяйства его фермеризацию, то в последние годы делает ставку на агрохолдинги, которые возникли, надо признать, во многом неожиданно и для власти, и для специалистов-аграриев, когда в агробизнес пришел крупный капитал, начавший скупать колхозы и совхозы на корню. При этом создается впечатление, что между некоторыми агрохолдингами как будто бы проходит соревнование, кто больше наберет пашни. То один, то другой агрохолдинг заявляет о намерении контролировать то 500 тыс. га, то миллион, не обращая внимания на то, что эти гектары они часто перекупают у регулярно разоряющихся предшественников.

«Главная проблема наших агрохолдингов в том, что даже при самой современной технике контроля за персоналом заставить многие тысячи людей прилежно и эффективно работать на хозяина в такой непредсказуемой отрасли экономики, как сельское хозяйство, невозможно, — считает Василий Узун. — Это не завод, где на однотипных станках изготавливают однотипные детали. Когда у холдинга 150 тысяч гектаров земли в шести регионах, где у каждого поля своя конфигурация и на каждом работают разные люди, невозможно организовать эффективный контроль. А экономическая теория утверждает, что в условиях естественно возникающей бесконтрольности большинство людей будет стараться обмануть хозяина, будет его дезинформировать, будет завышать затраты, будет подворовывать».

Как заметил Василий Мельниченко, «крупные агрохолдинги получают финансирование не просто безмерное, а бесстыдное. Они бьются за субсидии насмерть, а потом так же бьются за списание долгов. Все это не может выжить». Что подтверждается постоянно обновляющимся списком обанкротившихся агрохолдингов.