Эксперт № 26 (2013)

В то же время неверно было бы считать Белоусова безоглядным дирижистом. Он призывает, например, крайне аккуратно относиться к наращиванию бюджетных инвестиций. (« Госинвестиции должны осуществляться только при наличии бизнес- проектов, когда четко понимается отдача от этих вложений, конечный результат и персональная ответственность за него».) Не является он противником принципов бюджетной сбалансированности и строгого контроля над наращиванием внешнего долга. (« Чем быстрее мы войдем в нулевой дефицит, тем лучше. Относительно безопасная граница роста госдолга для России с точки зрения ее внешней инвестиционной привлекательности очень низка, порядка 15% ВВП».) И все же главное для Белоусова в экономической системе — это рост и, соответственно, взгляд на хозяйство как на динамическую систему.

Где вы, экономисты?

Министр финансов Антон Силуанов на прошлой неделе сделал заявление о секвестре бюджета — денег не хватает, надо ограничивать расходы. Толпа аналитиков тут же указала министру, что это очень опасно и может обернуться рецессией. Тогда министр сказал, что стоит повысить социальный налог, вернее, уровень зарплаты, с которой этот налог берется в полном объеме. Аналитики заявили, что и это очень опасно и тоже может привести к рецессии.

Похожая безвыходная ситуация и с девальвацией. Не девальвировать валюту опасно, это снижает эффективность одного из самых существенных элементов ВВП — экспорта сырья, что подталкивает страну к рецессии и грозит снижением уровня жизни. Девальвировать, говорят противники этого хода, тоже для уровня жизни нехорошо — цены на импорт вырастут, и люди пострадают.

Собственно, описание такого рода маятниковых суждений — это описание подхода к экономике как к абсолютно равновесной неживой системе, где, чтобы что-то кому-то добавить, надо что-то у кого-то отнять. Если бы это было так (подсказывает нам здравый смысл), то экономика не могла бы вообще развиваться, и откуда взялось то богатство, которым сегодня мы все располагаем, объяснить невозможно. Вообще, сегодня самая главная проблема — состояние российской экономической мысли: двадцать лет капитализма никак не повлияли на нее, она не исследовала природы наших периодов роста и падения, она даже не удосужилась хотя бы включить в свой диапазон практически применяемого экономического знания ни Хикса, ни Шумпетера, ни Хаберлера, ни полноценного Фридмана, ни Кейнса, ни даже единственную женщину-экономиста Джоан Робинсон — никого из тех экономических мыслителей XX века, которые заложили теоретическую основу управления современным высокотехнологичным хозяйством. Причем не сделала это ни неолиберальная реформаторская школа, ни консервативная. Отсюда и тупик, и страх перед использованием любых новых инструментов экономической политики.

На новом посту Алексей Улюкаев будет подчиняться премьеру и президенту. Масштаб стоящих перед ним задач существенно увеличивается

Фото: АР

Суть достижений экономической теории XX века заключается в том, что экономическая система: а) принципиально циклична, и в этой ее цикличности заложен источник роста богатства народов; б) в основе этой цикличности лежит периодическое масштабное обновление капитала, которое, начавшись в наиболее приспособленных на данный момент секторах, вызывает экономический рост во всей экономической системе . Это означает, что в момент рецессии надо искать те естественно сложившиеся сектора, где существует потенциал масштабного обновления капитала. «Искать» не значит создавать на бюджетные деньги (на это в момент рецессии нет ни времени, ни денег). «Искать» — значит пытаться увидеть в рыночном секторе хозяйства игроков, технологии, рынки, которые готовы к прорыву уже сейчас и под которые надо создавать финансовые инструменты, ускоряющие их развитие. В локальном, всегда частном случае такие общие понятия, как «постиндустриальный мир», «высокие технологии», «тотальная индустриализация», не помогают (на это, в частности, указывал Хаберлер). У нас есть сегодняшний рынок с уникальными для этого времени и этой системы возможностями, которые надо использовать.