Эксперт по уничтожению

– Все мы в плотно закрытом котле, – пояснил полковник после небольшой паузы. – Нам нельзя не то что выйти из города – даже перемещаться по улицам. Не буду кривить душой: шансов на улучшение обстановки нет. Запасов продовольствия нам должно хватить до весны, однако не потому, что продуктов в избытке, а потому, что многие из нас до весны не дотянут. Больные умирают не столько от недоедания или холода, сколько от безнадежности. У нас остался к приемнику лишь один аккумулятор. Я распорядился включать приемник раз в день на полчаса, не больше. Из того, что мы слышим, утешительного мало. Миротворцы организовали в Староболотинске своеобразный анклав, цели их неясны. Вступать с ними в схватки или переговоры бесполезно. Любая попытка прорваться через оцепление обречена: самолеты падают, спасательные команды гибнут. В мире уверены, что вы также погибли. Я лично слышал по радио, как кое-кто из правительства уже поговаривает о ядерном ударе.

– Мерзавцы! – невольно вырвалось у Президента. – Я догадываюсь, у кого там руки чешутся!.. Проклятье, вот так влипли мы. «Братья по разуму»! Эти космические авантюристы обули нас как самых натуральных простофиль!.. Простите, Сергей Васильевич, мою несдержанность, просто накипело…

Мотыльков махнул рукой: дескать, что я, не понимаю, вы ведь тоже, в конце концов, человек.

– Всегда ждали или друзей или врагов, – продолжал Президент. – Или дружба навек, или сразу вторжение и война. Третьего не дано! Кто бы мог подумать, что все так обернется… А как они нас рефлезианцами запугивали! Знать бы еще, зачем они это делали…

Президент замолчал.

– Вам нельзя здесь оставаться, – заметил Мотыльков. – Охрана у вас слабая, к тому же неосторожная. Вы должны немедленно перебираться в нашу общину – так будет надежнее.

– Безусловно, вы правы, Сергей Васильевич, – согласился Президент. – Да и куда нам еще идти? Надеюсь, мы с ребятами не слишком вас обременим.

– Ну что вы! Наоборот, сочтем за честь!..

Мефодий пробрался почти через весь Староболотинск, пока сумел обнаружить в опустевшем городе первых живых людей. Заметив в окнах одного некогда респектабельного магазина копошение, акселерат затаился, но, убедившись, что это не Сатиры, решился подойти и поприветствовать сограждан – авось не прогонят да новости расскажут.

Трое парней связывали в тюки теплые вещи. Все они были вооружены, а один из них поглядывал то на улицу, то в небо. Элегантные шубы, среди которых попадались довольно дорогие и шикарные, правда, уже изрядно попорченные пылью, паковались ими словно благотворительные дары жертвам какого-нибудь землетрясения. Было очевидно, что парни занимаются этим не ради наживы, а всего лишь в преддверии грядущих холодов.

Акселерат мог подкрасться к парням незаметно, но решил, что они могут истолковать его поведение неправильно. Поэтому он высунулся из-за укрытия и вполголоса окликнул того из добытчиков, что наблюдал за округой.

– Ты из какой общины? – так же негромко поинтересовался тот у исполнителя.

– Я сам по себе, – честно ответил Мефодий, поскольку, чтобы убедительно врать, надо было знать о сегодняшних городских порядках хотя бы минимум правды. Мефодий не знал и этого минимума. – На подножном корме. Пока не решил, к кому прибиться.

– Дурак ты, приятель, – ответил наблюдатель, к которому уже подошли заинтересованные разговором товарищи. – Все одиночки мрут как мухи, только сегодня на трех покойничков напоролись, таких же, как и ты, независимых. Спортом занимался? Ползать-стрелять умеешь?

– Да оттарабанил когда-то два года в пехоте. – На этот раз акселерату пришлось соврать, но лишь в целях лучшего взаимопонимания с теми, кто, похоже, и ползал, и стрелял отменно.

– А коли так, тогда айда к нам! – ввязался в разговор второй добытчик. – Васильичу бойцы нужны: лишний боец – он и себя, и еще десять ртов прокормит. Оружием обеспечим, раз своего нет.

– Заметано! – Мефодий показал большой палец и, внимательно осмотрев небо над головой, перебежал из укрытия к общинникам.

– Набирай еще один тюк, – распорядился третий добытчик. – Только не очень большой, а то в лаз не пройдет.

Акселерат подчинился, завернул две длиннополые шубы в третью и последовал за новыми друзьями куда-то в глубь квартала. По пути к ним присоединился еще один добытчик, под отросшей шевелюрой которого Мефодий опознал некогда стригшегося под ноль своего старого знакомого.

– Колян! – воскликнул Мефодий. – Какими судьбами! Не забыл меня?

Память у Коляна – в прошлом телохранителя Виктора Игнатьевича Тутуничева, или просто Тутанхамона, соседа Мефодия по подъезду, – тоже оказалась неплохая.

– А-а-а, рисова-а-альщик! – протянул он, только непонятно, обрадованно или, наоборот, недовольно. – Как же, помню-помню! Покойный Игнатьич твою мазню шибко уважал.

– Покойный? – удивился Мефодий. Смерть Тутанхамона огорчить его, разумеется, не могла, но все равно, «покойный Тутанхамон» – звучало непривычно. – Так, значит, ты теперь вроде как ронин[5], получается? А от чего же скончался солнцеликий Тутанхамон?