Экспертное заключение по действующей Концепции государственной национальной политики Российской Федерации (утверждена Указом Президента Российской Фе

Между тем, в тексте Концепции (частьVI) содержится, в отличие от конструкций типа «духовное единство» и т.п., вполне прозрачная и корректная формулировка «духовное взаимообогащение граждан всех национальностей», которой логично было бы и воспользоваться взамен некорректных и неразъясненных конструкций.

Еще пример того же рода. В части VI упоминаются некие «общие ценности Российского государства». Никто не знает (во всяком случае, нигде не разъяснено), что это такое. Рубль? Золотовалютный запас? Консолидированный бюджет? Недра? Музейные экспонаты? В официальных государственных документах недопустимо использование конструкций, смысл которых гадателен.

В том же абзаце ранее говорится «бережном отношении к традициям, обычаям и иным ценностям … каждого народа». Но при этом нигде не объясняется, что такое «иные ценности», что предполагает произвол для толкования. «Иными ценностями» могут быть, например, неравноправие женщин, в частности, многоженство, принуждение к браку, калым, или, например, кровная месть.

В качестве рецидива великодержавного подхода, отраженного в тексте действующей Концепции, можно назвать упомянутые в части I «традиции российской государственности», на основе которых «после распада СССР начался новый этап развития государства». Между тем, именно в сфере национальных отношений дореволюционные, досоветские, то есть самодержавные «традиции российской государственности» можно считать только отрицательным образцом. Царская Россия, как известно, была «тюрьмой народов», где не существовало национальных автономий, права малых наций ущемлялись (вспомним хотя бы 650 законов, прямо ограничивающих права еврейского населения), а ряду народов (в частности, белорусам и украинцам) было отказано в признании самого факта их существования.

В качестве рецидива тоталитарного подхода можно указать на содержащуюся в части II Концепции формулировку «запрещение деятельности, направленной на подрыв безопасности государства». Это – непонятная формулировка в рамках именно Концепции государственной национальной политики, поскольку она молчаливо предполагает, что могут существовать нации, которые способны – именно как нации – «подрывать безопасность государства» (в случае же, если речь идет о действиях отдельных лиц, например о шпионаже, это положение не может быть записано именно в Концепцию государственной национальной политики – к национальной политике такие действия отношения не имеют). Какие действия в сфере национальной политики могут «подорвать безопасность государства», не разъяснено, что дает возможность для произвольных интерпретаций какого угодно характера. Например, это положение можно использовать для «обоснования» репрессий против российских банкиров и финансистов еврейского происхождения, мотивируя это тем, что сосредоточение «слишком больших» финансовых сумм в руках представителей одной нации (в данном случае евреев), имеющей свою государственность за пределами России (то есть Государство Израиль), якобы может «подорвать безопасность» российского государства.

В том же абзаце упомянуто «запрещение … возбуждения социальной… розни, ненависти либо вражды», что в рамках Концепции именно национальной политики предполагает наличие в России бедных наций и богатых наций либо наций, все представители которых принадлежат только к одной социальной группе (например, только к торговцам, либо чиновникам, либо крестьянам), что абсурдно.

Отдельные положения Концепции противоречат сами себе и, кроме того, не соответствуют реальному положению дел в Российской Федерации. Так, в части II в качестве «основного принципа государственной национальной политики в Российской Федерации» называется «равноправие всех субъектов Российской Федерации во взаимоотношениях с федеральными органами государственной власти». Это не соответствует действительности, поскольку хорошо известно, что Татарстан и Башкортостан обладают расширенными по сравнению с другими субъектами федерации правами. Аналогично этому расширенная автономия предложена Чечне. Кроме того, как нетрудно заметить, это положение вступает в противоречие с записанным в части III Концепции положением о «реализации экономических интересов народов в соответствии с государственной региональной политикой, на основе учета их традиционных форм хозяйствования и опыта трудовой деятельности».

Таким образом, указанные положения оказываются чистой воды декларациями, не подкрепленными реальными фактами.