Экспонат

 Артур бережно прижал листы к груди.

– Да, привезли новую партию. – Он погладил бумагу. – Почти ничем не отличается от настоящей.

– Поздравляю вас. – Сергей вежливо поклонился и продолжил спускаться.

– Вы слыхали? – вслед ему проговорил Артур. – Одну из квартир реконструируют. Говорят, привезут кого-то из ваших коллег.

– Да, какого-то писателя из англоговорящих.

– А для чего им два писателя?

– Не два – один. Я в отпуск, уже лет пять не отдыхал.

– В запой?

– В запой.

 Артур завистливо вздохнул:

– Везет вам, писателям.

 Сергей скривился:

– Хотите анекдот расскажу?

– Слушаю вас.

– Кот лежит во дворе. Мимо идет хозяйка и говорит: "Везет тебе: поел, погулял, поспал – мне б такую жизнь!" А кот думает: "Детей моих утопила, жену мою стерилизовала, меня кастрировала, везет мне… Тебе б такую жизнь".

– Понятно, – вновь вздохнул архитектор. – Вы всё не привыкнете, не забудете. Сколько лет прошло?

– Много и даже больше. Не забуду. Вы, Артур идите, а то опоздаете. Зритель – он ждать не любит.

 Артур кивнул и пошел вверх. Сергей посмотрел на его жалко сгорбленные плечи и произнес несколько слов из тех, которые он не вставлял в тексты своих произведений. Никогда: ни тогда, ни сейчас.

3

 Пластиковое покрытие тротуаров так искусно имитировало тротуарную плитку, что даже вблизи невозможно было рассмотреть разницу. Да и так называемая трава была зеленого цвета. Как они ее делают? Ведь на вид не отличить. Сергей слышал, что в современной части города трава даже с запахом, но он очень давно не ездил в современный город, ему было достаточно территории музейного комплекса.

 Этот кусок хоть немного напоминал ему старую Москву, ставший ему родным город, да и людей здесь можно было встретить из разных времен. А с современными – о чем с ними говорить? Он пару раз пробовал, но всех больше интересовал именно живой Экспонат, а не живой человек. Хорошо, что власти позаботились и выделили территорию, на которую туристам вход запрещен. Тут только Экспонаты, обслуживающий персонал и люди, живущие в городке и давно привыкшие к такому количеству легенд.

 Сергей поправил легкую кислородную маску и пошел по тротуару, рассматривая такой привычный старый Арбат. Хорошо, и даже неважно, что если пройти дальше, то через некоторое время окажешься уже в другом населенном пункте. Москва ведь не единственный город, где рождались и жили великие люди.

 Ну а сегодня был день доктора. И Сергей шел к доктору самостоятельно. Миновал тот период – период отрицания. Первое время, когда он не только не мог писать, а вообще отказывался жить. Миновал. В ту тяжелую пору доктор всегда был рядом с ним, круглые сутки. Теперь не нужен, Сергей привык, смирился. Страшная штука привычка. Было больно и страшно. А сегодня он шел к доктору добровольно. Правда, доктор уже другой, того он пережил. А без него никак, он необходим, ведь телу нужно бессмертие, а писателю – память, эмоции. Нельзя заблокировать его воспоминания, его жизнь, его прошлое. Он должен жить и помнить. Помнить прошлое, помнить друзей, родных, помнить жену и детей. Помнить всю свою жизнь. И прошлую лучше, чем настоящую. Память – это инструмент писателя, не единственный, но один из основных. И для этого ему нужен был доктор.