Экспонат, или Наши в космосе

— Будем выжигать лес в виде сигнала SOS, чтобы увидали с орбиты.

— Лес? SOS?

— SOS. Слушай мою команду. Рябый, Сенюшкин, Ибрагимов. Ты, Цедриков, и давай сюда Бражнина. Это ничего, что оглох. Не ушами будем работать. Все на прорубку просек. Лопаты отставить, всем взять топоры. И быстренько, пока не стемнело.

Когда утром следующего дня аварийный подъемник поднимал их всех на орбиту — невыспавшихся, перемазанных сажей и пеплом, из-за нехватки места перемешанных не по рангам в одну плотную кучу — кто-то, кажется, бортинженер, вспомнил про непойманного аборигена.

Повздыхали в темноте кабины, оператор Цедриков, тот послал деда подальше, но один голос заметил:

— С этими геоморфами вообще трудно. Сейчас они люди, а через час — земля, глина или песок. И, главное, в таком состоянии они будут жить лет сто, если не двести. Ты уже помер, а он встанет себе — и дальше пахать.

Лейтенант от этих слов чуть об потолок не ударился. Хорошо, уберегла теснота кабины, а так бы наверняка подскочил.

— Что ж… что ж…— Он запнулся, не зная, что говорить дальше. От злости и от досады на этого чертого умника, который разглагольствовал в темноте.

— Что ж ты…— Он не видел, кто, но догадывался. — Зоотехник, что же ты раньше молчал?

Давыденко вдохнул и выдохнул.

— Планета геоморфов. Надо же! А с виду такой приличный старик. С бородой. И вел себя мирно.

Лейтенант представил широкий генеральский лампас, в который скоро упрется его виноватый взгляд, и сказал тихо и уже безо всякой злости:

— Утюг. Без тока. Эх ты, зоотехник.