Экспонат руками не трогать

– Вальку отбила, а целку из себя строит.

– А какого х… ты тогда здесь у клуба трёшься? – снова забасила предводительша, она закурила сигарету и, подойдя вплотную к Кате, выдохнула ей в лицо дым. – А что, девки, может, нам этой овце рога-то пообломать?

– Глаз на протез, жопу на анализ…

Товарки разразились хохотом. Дело принимало плохой оборот. Конечно, пасовать перед пьяными наглыми пэтэушницами стыдно, но тут как бы живой уйти. В надежде на помощь Катя обернулась к телефонной будке, но оказалось, мужчина под шумок ушел и там никого нет. Она хотела что-то сказать, объяснить, что это ошибка и ничего плохого она им не сделала, но страх сдавил горло. В тот же момент Катя сделала попытку вырваться из круга обступивших ее девок, но стоящая рядом толкнула ее плечом.

Все, что произошло потом, было похоже на страшный сон, и Катя уже не могла точно вспомнить, как получилось, что ей все-таки удалось выскользнуть из кольца пэтэушниц, увернуться от хватавших ее рук, оттолкнуть вставшую на пути басовитую предводительницу и убежать. Она отчетливо помнила только то, что бежала, бежала, изо всех сил, бежала так быстро, как никогда в жизни. Казалось, ноги ее не касались земли, а за спиной выросли большущие крылья. В первые минуты она отчетливо слышала топот, мат, улюлюканье за спиной. Но, видимо, девки были изрядно навеселе и начали отставать. Крики стали тише, и Катька смогла оглядеться по сторонам. Дорогу к Динкиному дому она, конечно, забыла. Промелькнули сломанные лавки сквера, зловонная лужа, ржавые балконы пятиэтажек, с правой стороны дороги появился деревянный забор, его-то как раз Катька запомнила. Появилась надежда, что она бежит в нужном направлении. Но за спиной еще были слышны голоса ее преследователей. Не сбавляя скорости, она оглянулась назад. Девки заметно отстали, ряды их, казалось, поредели, но все же продолжали бежать, марафон возглавляла пыхтевшая, как паровоз, предводительница.

«Ничего, еще немного, и они выдохнутся», – не успела подумать Катя, как ее нога, зацепив на земле что-то тяжело-монолитное, подвернулась, и она, теряя равновесие, со всего маху, едва успев выставить вперед руку, влетела в деревянный столб забора. Удар был настолько сильным, что перед глазами взметнулся фонтан искр, в голове все закружилось, за спиной грохнул дружный гогот, и на какое-то мгновение сознание ее помутилось.

Едва открыв глаза, Катя увидела обступивших ее девок. Что они говорили, она не слышала, потому что в ушах стоял гул, а в голове шумело. Басовитая гримасничала, театрально заламывала руки, потом присела, потянулась к лежащей на земле Кате, но почему-то сразу выпрямилась и сделала шаг назад.

– Шухер, девки, линяем, – как сквозь ватные беруши, до Кати долетел ее голос.

– Валим, ноги в руки.

Девки мгновенно подчинились и стремительно зашагали прочь.

«Слава тебе, господи», – подумала Катя и в тот же момент почувствовала боль – резкая, пульсирующая, она обожгла всю правую сторону лица. Катя поморщилась, но все же попробовала пошевелиться, привстать. Боль накатила с новой силой, а по ладони правой руки заструилась и растеклась горячая липкая жидкость.

* * *

Первую медицинскую помощь ей оказали в Мытищинской городской больнице. Правда, хирург в ту субботу отмечал свой день рождения и зашил щеку так… словом, как сумел, так и зашил. Шов получился огромный, зигзагообразный. Под слоем бинтов Динка его не видела, но все равно в ужасе смотрела на спящую после операции Катю. Из-за нехватки мест ее поместили в коридоре, а из-за нехватки белья выдали только наволочку, по которой веером рассыпались светлые Катины кудри.

«Боже мой, что же теперь будет, – стоя у кровати подруги, думала Динка, – у нее же съемки в августе». Об очередном Катином ангажементе она знала не понаслышке. Все это на курсе горячо обсуждалось. А курс у них был непростой, выпускной. Хорошее распределение, а стало быть, и роли, светили далеко не всем. Сама Динка снималась только один раз, еще в самом начале учебы, да и то в эпизоде. Поэтому Катькина «звездная» юность, а из последних новостей, верное распределение в штат Киностудии Горького ее, конечно, немного раздражали. Но не до такой же степени…

При мысли, что придется еще что-то объяснять Катиным родителям и Саше Железняку, у Динки просто подкосились ноги. Звонить в ординаторскую пошел их однокурсник Федя. Он же и задал щекотливый вопрос по поводу того, что будет дальше… с лицом.

– Скажите спасибо, что сепсиса нет. Рана была очень грязная, глубокая, рваная. Семен Борисович сделал все, что возможно. Скорее всего, подруга ваша налетела на гвоздь, большой ржавый гвоздь. К тому же у нее еще сотрясение мозга и перелом левого предплечья. Это тоже не шутки. Так что, молодой человек, не задавайте глупых вопросов. У нас вообще через полчаса смена заканчивается. Надо звонить – звоните. Или я закрою кабинет…