Экспозиция чувств

Корбус присох к Лане; знал, что она – его последняя женщина. По-хорошему ему следовало бы жениться, хотя бы из благодарности за многолетние заботы. Но он не делал этого. Не хотел обременять подругу ответственностью за старика, перед которым уже замаячил призрак беспомощности. Корбус оставил Лане право уйти и быть счастливой без него. Но от страха, что она воспользуется этим правом, мучил ее бесконечными капризами и придирками. Словно испытывал ее привязанность на прочность.

Саша удивлялась смиренному долготерпению Ланы. Была ли это любовь? Благодарность? Потребность о ком-то заботиться? Сашка понять не могла, а спрашивать не решалась. Лана ей нравилась. Даже очень. Саша привыкла считать ее своей родственницей. На «бабушку» Светлана не тянула. Скорее она была кем-то вроде любимой тетушки. Способной выслушать, утешить, дать добрый совет… Или просто накормить…

– Привет моменталистам! – поздоровалась Лана. – Сашенька, здравствуй! Над чем колдуете?

– Да вот Сашка отличную карточку принесла, – отозвался Элем. – Прикидываем, как ее доработать до шедевра. Иди сюда, взгляни.

Лана протянула руку за планшетом.

– Мне очень нравится. А эти двое, кто они такие?

– Не знаю. Случайные люди на улице. Просто мужчина и просто женщина.

– Здорово! Кажется, если они оторвутся друг от друга, то умрут. Как разорванное пополам живое существо.

– Да, ты это видишь? – обрадовалась Саша.

– Конечно. Они у тебя на снимке образуют монаду. Смотри, Инь – Ян, черное и белое, мужское и женское… Только цвета перепутаны. Их монада вот-вот распадется… и это настоящая трагедия. Ты поймала последний предтрагический момент.

– Ну, что я тебе говорил? – снова вскинулся Корбус. – Здесь так и напрашивается чебэ. Вот и Лана говорит о черно-белом.

– Элем предлагает все чебэхнуть, – пояснила суть спора Саша. – А я хочу оставить желтый цвет, как указание на осень… Осень любви, осень надежд. Последний момент перед разрывом… Перед эмоциональной комой.

– Мне нравится. По-моему, это важное добавление к смыслу. Но в любом случае, Сашенька, отличный снимок. Поздравляю.

– А доработать можно до… До по-настоящему хорошей карточки, – упорно гнул свою линию Элем.

– Хорошо, дед, я поняла. Сделаю несколько вариантов. Чебэ и приглушенные цвета. И голубя вставлю. Если уж сам Халдей позволял себе… Завтра все сделаю и покажу тебе. Пойдет?

– Все, Корбусы, хватит, – прервала их Лана. – Заканчивайте ваши обсуждения, мойте руки и пошли на кухню обедать.

– А что у нас на обед?

– Рассольник с курицей.

– Суп? Ты же знаешь, как я «люблю» суп, – закапризничал Элем. – Его есть – только мокроту в желудке разводить. А ничего другого нет?

– Другое будет на ужин. Не ребячься, дорогой, тебе вредно есть одно жареное мясо с картошкой.

– Ту-ту-ту… Ну почему вы, женщины, так любите запрещать? Хлебом не корми, дай только сказать «нельзя» или «вредно»! Ну не люблю я суп! Не-люб-лю!

– А когда мы с тобой где-нибудь в кафе обедаем, ты всегда берешь первое. Значит, тебе просто не нравится, как я готовлю?

– Все, сейчас пришьют нелояльность режиму! – Элем поднял руки в комическом жесте капитуляции. – Присудят десять лет расстрела с конфискацией. Сашка, неужели и ты так обращаешься со своим этим… френдом?

– Дед, ты привередничаешь. Лана, между прочим, о тебе заботится. И готовит она просто шедеврально! Ансель Адамс8 от кулинарии! И вообще тебе с ней сказочно повезло, – Сашка улыбнулась в ответ на благодарный взгляд Ланы. – А с Максом я так не обращаюсь, потом что мне по барабану, ел он или не ел. Не маленький – сам разберется.

– Спелись, девочки мои? Вдвоем против одного! Ладно, наливай свой рассольник. Только курочки побольше положи. И сметанки.

Некоторое время за столом раздавалось только дружное звяканье ложек о тарелки, да звуки хлебания и сглатывания. Внезапно Корбус застыл, как человек, озаренный новой идеей:

– Знаешь, девочка, у меня возникла богатая идея! Давай-ка закинем эту твою карточку на конкурс. Мне чуйка подсказывает, что шансы у тебя очень хороши. Кажется, сейчас как раз завершается прием работ на «Best of Russia». Там до ноября, что ли… Надо Мишке Попову позвонить, он точно знает.

– Дед… То есть Элем… Ты же сам всегда отговаривал меня выставляться?

– Я отговаривал тебя выставляться со всякой сопливой ерундой. А теперь говорю: пора! Пора зарабатывать себе имя, Александра Корбус.

Глава 2

– Ма-а-акс, ты дома? Тишина. Макс либо сидел в наушниках, либо еще не вернулся с работы. Саша заглянула в комнату. Пусто. Ну и отлично! Никто отвлекать не будет.

Пока грузился компьютер, Саша сварила себе чашку крепкого кофе, положила на блюдце пару розочек никогда не переводившейся в доме сливочной помадки. Ей предстояло священнодействие, и она хотела усилить наслаждение от творчества легкой дозой допинга.

Устроившись перед большим монитором, Саша закурила, сделала первую, самую вкусную, затяжку и медленно выпустила в потолок струйку фотогенично клубящегося дыма. Она с удивлением осознала, что волнуется.