Экспресс «Надежда»

— А я, — Иван вздохнул, — просидел в вашем кресле до половины двенадцатого. И ушел, никого не дождавшись.

— Вероятно, вы ошиблись дверью.

— Возможно, — согласился Иван. — Непонятно только, как попал туда томик Шандора Петефи и «Рождение» Иржи Волькера.

Растерянного Миклоша было еще больнее видеть, чем рассерженного.

— Как же это могло произойти? Уверяю, Иштван, я был дома и никуда не отлучался. Вы понимаете что-нибудь?

— Да. — Иван вздохнул. — Все очень просто, Миклош. Нельзя дважды войти в одну и ту же реку.

— Просто? — Миклош с сомнением покачал головой. — Не думаю. Наверное, вы все-таки перепутали комнаты. А Петефи и Волькер — случайное совпадение.

— Нет, Миклош. — Иван поднес стакан к губам и безо всякого аппетита сделал пару глотков. — Там была еще третья книга — стихи Аттилы Йожефа. С дарственной надписью. Я не знаю венгерского, но прочесть слова «Миклош Радноти» я все же сумел.

Чтобы не встречаться глазами с Миклошем, он отвернулся и стал снова осматривать зал. Стол, за которым вчера сидел Руперт, был пуст. Судя по скомканной салфетке, блондинка уже успела позавтракать. За соседним столом гурман-ассириец с отвращением ковырялся ложкой в овсяной каше. Поодаль ожесточенно спорили о чем-то двое подозрительного вида субъектов. Рыжий турок в феске с кисточкой плотоядно строил глазки флегматичной толстухе.

— Вам никогда не казалось странным, — Иван повернулся к Миклошу, — что мы с вами видимся только здесь, в столовой?

— Я полагал, что вы сами этого хотите.

— А кого-нибудь из них, — Иван качнул головой на соседние столы, — вы встречали вне столовой?

— Нет.

— Ия нет. Но вчера у вас было исключение, Миклош.

— Что вы имеете в виду?

— Руперта.

— Кого-кого?

— Типа, который чихнул на свою соседку. Вчера за ужином. Был он у вас?

— Да, — спокойно кивнул венгр.

— И вы беседовали обо мне?

— Нет, Иштван. Беседы не было. Была попытка, но я ее отклонил.

— Почему, если не секрет?

— Не имею привычки беседовать о друзьях с незнакомыми людьми! — рассердился Миклош. — У вас есть еще вопросы ко мне?

— Нет, — мотнул головой Иван.

— Тогда, может быть, объясните мне, что все это значит?

Иван понимал, что ведет себя как последний кретин. Ему страшно хотелось рассказать о вчерашнем визите Руперта. Извиниться перед Миклошем. Но что-то его сдерживало. Он и сам не знал что.

Миклош допил сок, прикоснулся к губам салфеткой и аккуратно положил ее рядом с прибором. Наблюдавший за ними итальянец тоже промокнул губы салфеткой.

— Синьор Джордано. — Ивана Миклош подчеркнуто не замечал. — Хотите подышать свежим воздухом?

— Разумеется, — поспешно откликнулся итальянец. — С удовольствием составлю вам компанию.

— До свидания, — обронил Миклош, поднимаясь из-за стола.

— Ариведерчи! — вежливо попрощался монах.

Глядя, как они, переговариваясь, идут к выходу, Иван ощутил почти физическую боль утраты чего-то бесконечно родного и близкого. Он знал, что ждет их за дверью: растерянность, страх, мучительное ощущение одиночества и собственного бессилия, но не мог ни помочь им, ни даже окликнуть. Достал папиросы, закурил, жадно втягивая в себя обжигающие гортань струйки дыма.

Коридору не было конца. Если верить наручному хронометру, Иван шел уже больше трех часов. Шел не останавливаясь, размеренным спортивным шагом, а прямой, как стрела, коридор по-прежнему тянулся вдаль: безликий и изнуряюще монотонный. Менялись только цифры на дверных табличках: вначале двухзначные, потом трех-, четырех-, а теперь пошли уже пятизначные номера — четные слева, нечетные справа.

От табличек рябило в глазах. Иван старался не смотреть на них, но больше взгляду было зацепиться, не за что, и он опять начинал непроизвольно коситься то вправо, то влево. Время приближалось к обеду, но при одной мысли о трехчасовом возвращении начали отчаянно ныть ноги и пропал аппетит.

Пора отдохнуть, спокойно решить, что и как делать дальше. Без особой надежды Иван толкнул ближайшую дверь. Она оказалась не заперта. Постучал и, не получив ответа, вошел.

Комната была точной копией той, которую он занимал. Он шагнул к двери в ванную, опять постучал и опять не получил ответа. Огляделся. Похоже, здесь никто не жил — постель заправлена аккуратно, как по линейке, кресла с геометрической точностью расставлены по бокам журнального столика, задвинутый в угол торшер. И полное отсутствие каких-либо личных вещей.