Экспрессо

Недосягаема я как звезда.

И ловишь капли своим ты взглядом.

Ведь я была звездой всегда!»

После этих слов, голо – Сиркисс резко шагнула со сцены. Все пассажиры ахнули, привыкнув к ее местообитанию в рамках светового круга. Но голограмму вовремя подхватили боковые светильники, и она упрямо шагнула в проход между столами. В мир живых людей.

«О, как же ты, как же ты, как же ты грустишь,

Влюбился ты в образ звезды с первого взгляда!

И стоя с бокалом в темной квартире не спишь,

Не можешь поверить никак, что не будем мы рядом!»

Продолжая петь, Сиркисс шла по проходу между столиками, имитируя касание предметов интерьера. Световые полосы на полу и потолке пульсировали, становясь то ярче, то темнее. Остановившись напротив Родиона, она стала медленно танцевать в такт музыке. Затем посмотрев на него, голо-Сиркисс протянула к нему свою руку, свободную от микрофона. Расстояние до лица Родиона было меньше, чем сидел от него Денис Егорович. Несмотря на то, что это была голограмма, от натуралистичности происходящего, у Родиона бешено застучало сердце. Затем Сиркисс изогнула свою руку, и игриво поманила его пальчиком к себе. Но Родион почему-то наоборот вжался в сиденье, словно преодолевал на огромной скорости плотные слои атмосферы. Голограмма сладко улыбнулась, и подмигнув, послала воздушный поцелуй, тем самым добив Родиона неловкостью. Затем она медленно и вальяжно направилась к пассажирам, сидящим за его спиной.

«Меня ты ищешь среди других,

И всякий раз ты не находишь.

И только с джином в своей руке,

Ты от меня порой уходишь…»

Продолжив припев, голограмма двигалась к другим столикам. Родион наблюдал, как реальная Сиркисс недовольно отвернулась в сторону затемненного окна. Надежда Анатольевна тоже отсела подальше от надвигающегося чуда техники. Блогеры заворожено снимала происходящее на камеры своих смартфонов. Стас Якушев с восхищенной улыбкой, подсел поближе к краешку стола, в ожидании встречи с голограммой. Только Себастьяна и Ренат спокойно смотрели на все это представление, где участниками уже стали и сами зрители.

«О, что же ты, что же ты, что же ты молчишь?

Звезда любовью всей твоей жизни стала!

До звезд никогда ни на чем не долетишь,

Мечтаешь, чтоб в руки твои звезда вдруг упала!

Напрасно…»

Голограмма закончила петь, но продолжила танцевать под медленный джазовый проигрыш. Саксофон на фонограмме выдавал необыкновенное соло. Сиркисс двигалась по световому полу, приближаясь к двери выхода из вагона – ресторана. Родион в этом увидел что-то символическое. Ему захотелось после этого выступления подойти к «оригиналу» и побеседовать о ее творчестве, и за одним попытаться разговорить для расследования.

Саксофон выдавал финальные ноты, фигура Сиркисс, остановившись у двери выхода, развернулась к зрителям, и, улыбаясь, победоносно вскинула руки к верху. Пассажиры, кроме «оригинала», зааплодировали. Чувствовалось, что подобного шоу в вагоне – ресторане никто из присутствующих не ожидал.

Внезапно сквозь голограмму Сиркисс, со стороны выхода из вагона, ворвался высокий мужчина в маске зайца, закрывающее все лицо. В руке он держал револьвер.

– Всем сидеть, никому не рыпаться! Поезд захвачен! Мы едем в Грецию!

Голограмма разом рассыпалась. В вагоне ресторане стало светлеть – окна снова становились прозрачными. Еще ничего не понявшие пассажиры стали присматриваться к мужчине в маске. Он был одет в фиолетовый пиджак и такого же цвета брюки. Из-под маски зайца торчали аккуратно уложенные светлые волосы.

Понимая, что как угрозу его не воспринимают, захватчик разозлился.

– Вы что думаете? Тут шоу вам показывают? Сейчас я вам такое шоу устрою!

Он стал направлять револьвер поочередно на всех обедавших пассажиров. Люди все еще непонимающе сидели, и смотрели на этого странного мужчину в маске зайца. Рука с револьвером двигалась от одного у другому. Никакой реакции. Родион тоже ничего не почувствовал, пока дуло оружия не остановилось на нем. Вот тогда он и почувствовал тот самый страх. В него когда-то стреляли, и, по удачному стечению обстоятельств, не попали. Но ощущение близкой смерти, отпечаталось в его памяти навсегда.

Пассажиры начали тоже неуютно ерзать, и тяжело дышать.

– Сидите тут, богатенькие и известные, – громко ворчал мужчина сквозь маску. – В то время как я – простой грузчик на вокзале, еле свожу концы с концами! Но сегодня я сведу ваши концы! Эй, ты, с глупым выражением лица! Быстро подошел ко мне!

Поскольку револьвер остался наставленным на Родиона, то всем стало понятно, кого мужчина просил подойти.

– Ко мне! Или я сейчас старуху пристрелю! – закричал «грузчик» в маске зайца, тряся револьвером в сторону Надежды Анатольевны.

Та неоднозначно охнула. То ли от страха, то ли от обиды. Заминспектора покраснела, но показывать эмоции предусмотрительно не стала. Она лишь с надеждой уставилась на Родиона.

Искра благородства и самопожертвования, ради спасения других, проскочила в его организме. Трясущимися ногами он оттолкнулся, встал с кресла, и стал медленно подходить к вооруженному мужчине.

– Быстрее! – крикнул тот.