Экстаз

Тут же я почувствовала, что сильно теку. Любое разрушение личности непременно отзывается эротическим возбуждением. Я мало читаю и не могу объяснить этот феномен. Норико наконец-то сумела избавиться от надетой на нее маски. Экстази давало примерно тот же эффект, что и «эликсир правды», однако это вовсе не означало, что Норико должна была совершенно потерять чувство реальности. Она обвела взглядом комнату и мгновенно поняла, в каком положении находится. Привязанная к стулу, с широко разведенными ляжками, вся напоказ перед этим мужчиной, с которым она когда-то кончала, которого когда-то любила и сейчас продолжала любить, а рядом с ним – эта женщина, такая высокая, в безупречном красном костюме, – я. Поскольку она работала в модном салоне, то без труда могла оценить по достоинству мою элегантность. И, сознавая всю нелепость своего положения, Норико тем не менее была не в состоянии протестовать. Это вовсе не было отупением, просто она совершенно не знала, как быть. Ее легкие, вот здесь, прямо под ребрами, ее язык и нёбо, стенки ее вагины, казалось, существуют отдельно от нее самой и раздуваются в такт ударам сердца. Они готовы были оторваться и заплясать вокруг нее. Ее женское естество больше ей не принадлежало, не слушалось ее. Она понимала, что этот мужчина, которого она любила, ничего не предпринимал, чтобы прийти ей на помощь. И потом, здесь было еще кое-что: мужчина усадил эту высокую женщину на диван, снял с нее туфли на шпильках и стал целовать ей ноги. Женщина же холодно смотрела на них обоих, на него и на нее, Норико. Затем она принялась стонать, все громче по мере того, как его язык проскальзывал у нее между пальцами.

– Я чувствую, как это встает, я сейчас сниму чулки и спущу трусики, для тебя, – сказала я ему.

Норико отвела взгляд. Взгляд! Это самое существенное в подобных ситуациях.

– Норико, если ты и дальше будешь отводить глаза, если ты не можешь на нас смотреть, на этого мужчину и на меня, ты у меня останешься привязанной до конца твоих дней.

– Да, да, Норико, посмотри, как раздулся твой клитор! Он уже больше, чем мой пальчик. Посмотри! – мужчина оставил меня и подошел к Норико, схватив ее за волосы. – Ну же! Наклонись немного и посмотри на свою дырочку.

– Нет, нет, нет! – запротестовала Норико, разрыдавшись.

Мужчина никогда не поддавался на эти трюки и не собирался ее отпускать.

– Посмотри! Видела? Ты видела?

Он несколько раз заставил ее нагнуться, просунув ее голову между ног, будто выполняя гимнастическое упражнение. В конце концов Норико перестала сопротивляться и согласилась.

– Мы хотим это внятно услышать. Отвечай, Норико! – говорили мы ей.

– Да, – через силу выговорила она, несмотря на душившие ее рыдания. – Не делай мне больно! Пожалуйста, не делай мне больно! Миленький, миленький, пожалуйста, миленький! – повторяла она, шмыгая носом и одновременно понимая, что она не та женщина, которая заслуживала того, чтобы с ней были миленькими.

– Ну конечно, Норико, я буду очень ласков с тобой, – произнес мужчина, прежде чем лизнуть ей грудь. От ласки она застонала и поджала пальцы ног. – Посмотри хорошенько, Норико, и признай, что ты ревнуешь, что ты нам завидуешь, признайся честно, – сказал он, опять вернувшись ко мне и устроившись у меня между ног.

Он начал ласкать меня, раздвинув пошире половые губы, чтобы Норико могла видеть, как сильно я теку. Сначала она с отвращением отвела глаза. Но потом опять повернулась, будто спохватившись от страха, услышав все нарастающий звук сосания у меня между ног и мои стоны удовольствия. Она попыталась освободить себе руки, но все, чего она добилась, – это еще больше натянула леску, привязанную к ее клитору. При этом из нее вытекла щедрая струя влагалищной жидкости, смешанной с другими выделениями, и намочила сиденье. Норико была подавлена.