Экстаз

Ган сидел на своем рабочем столе. Он носил бороду, а когда поднялся мне навстречу, чтобы поприветствовать меня, я подумал, что он собьет меня с ног, настолько он был громадный. Холодильная камера.

– Привет. Можешь звать меня Ган. Да-да, никаких проблем, давай располагайся.

Я сел в кресло, стоявшее возле окна. Оно было очень удобное, с широкими подлокотниками. Ночью я не сомкнул глаз. Ранним утром я вышел, пошатываясь, на улицу в поисках аптеки, работающей круглосуточно, чтобы раздобыть снотворного. Две таблетки должны были свалить меня замертво, но мне пришлось проглотить целую дюжину, чтобы уснуть. Я не слышал первого утреннего звонка. Все тело у меня затекло и было тяжелое, как камень. Какие бы я ни подбирал доводы, чтобы встать, все они вызывали у меня лишь жгучее чувство ненависти. И ненависть эта была оправданной. Я прекрасно понимал, как наркотик может поглотить личность человека. Я, должно быть, истребил половину того порошка, который мне дал этот человек. Я с тревогой подумал о том, что со мной будет, когда оприходую остальное. Я чувствовал себя в полной растерянности. Мне так никогда бы и не удалось подняться, если бы я не представил себе лицо Кейко Катаоки, телефон мог бы звонить хоть три часа подряд.

– Ты просил меня позвонить, Миясита, помнишь? Так значит, ты виделся вчера с Язаки? В Бауэри? И он по-прежнему был переодет бомжом?

– Да, – подтвердил я, и Ган расхохотался своим громовым смехом.

– Ты знаешь, последний раз, когда я его видел, он сказал мне: «Теперь я собираюсь написать роман о жизненных невзгодах бомжа». Зато мне теперь приходится выкладывать заправиле в Бауэри сотню в неделю, чтобы он обеспечивал его безопасность! Ты это хотел знать?

Затем Ган объяснил мне, что он снимает фильмы.

– Я продюсер. Язаки я знаю уже целую вечность. Я знал его еще до всех этих Кейко и Рейко. Мы вместе сделали один фильм. Как же он назывался-то? На японском это должно было быть что-то вроде «Загул с приятелями»…

– «Плохие парни»?

– Да, может быть, да это не важно. Прошло уже лет двадцать. Черт, как мы тогда вместе отрывались! Чего только не творили! Пропадали в стриптиз-барах, ночных клубах. А когда оба оказывались на мели, скидывались, чтобы снять одну девчонку на двоих. Да, по концертам ходили… В общем, ты понимаешь.

– Я хотел бы, чтобы вы рассказали мне про Рейко.

– Слушай, скажи мне, отчего тебя так интересует жизнь других. Это что, правда так интересно?

– Меня попросила Кейко Катаока.

– Кейко? Хм! Она всегда была немного странная. Все, что она делает, всегда очень странно. В то время когда Язаки причаливал в Нью-Йорк, он всегда появлялся с какой-нибудь девицей. Но никогда с одной и той же. То это была Нобуко, то Мика, то Язуко, то Каори, всех уж и не помню, вечно какие-то тощие кошки. Такие девицы нагоняют на меня тоску! Честно говоря, у меня никогда не возникало желания трахнуть японку. Меня интересуют крупные женщины, с формами… в общем, чем больше, тем лучше. Сам я метр девяносто пять, и мне нравится, чтобы женщина была еще выше меня. Так что, сам понимаешь, с японками особо не разбежишься, слишком мелкие. Самый кайф, если бы можно было найти, скажем, метра два с половиной, вот это да! Но таких просто не существует, поэтому я до сих пор один. Я не голубой. Можешь мне поверить. У Язаки не слишком хорошо было с английским, да и был он всегда каким-то робким, из тех, что не могут даже снять себе девицу в ночном клубе. И он привозил их из Японии. Вечно какие-то маленькие и скромненькие, как исполнительные секретарши. А потом, раньше мы любили побаловаться наркотой. Сейчас я это бросил, но тогда мы оба это обожали. В тот раз, когда он появился с Кейко Катаокой, он накачался как сумасшедший. А ночью, когда ему не удавалось заснуть, когда он сходил с ума от страха, он звонил мне. Прямо посреди ночи! «Ни в коем случае не ложись на живот. Ложись на спину. Под голову – подушку. Дыши медленно» – вот что я ему тогда говорил. Он приезжал в Нью-Йорк с Кейко Катаокой трижды. Я доставал им ЛСД и другие наркотики в немыслимых количествах. И делал это не ради денег, нет конечно. Мне нравился этот парень. Вот и все. Он был для меня как друг детства, пусть даже он и вел себя как последний чертов эгоист, но в каком-то смысле он был гением. Понимаешь, у него были свои достоинства. О черт! Как нам с ним было здорово вдвоем… Ну, и? Ты это хотел услышать? Скажи точнее, чего она хочет, эта Кейко Катаока?

– Если вы заняты, я могу зайти в другой раз, – сказал я.

Ган говорил очень быстро, и я чувствовал в его голосе все нарастающее раздражение.