Экстерминатор (СИ)

— Понятно, благодарю за пояснения.

Так что выходило, что нужно мне ложиться под нож… или дрель, или ещё пакость какую-то медиков. Не самое приятное дело, немного напрягающее… Ну опасения были, не сильные, но были. При этом не откажешься же!

Отрапортавал полковнику о «собранном отряде», передал документы. А на следующий день старался не дёргаться перед кабинетом нейроимплантологии лазарета учебки.

8. Имплантология с допросом

В приёмной нейроимплантологии находилась тётка средних лет, уткнувшаяся носом в нейротерминал. И парень ненамного старше меня, с копной кудрявых волос и закрывающими глаза полушлемом виртуалки. Судя по тому, что он сновал по помещению и не натыкался ни на стулья, ни на меня — не рубился в игрушки, а использовал как камеру. Зачем — непонятно, хотя, возможно, как дополненную реальность с подсказками и данными. Хотя, может, и в игрушки рубился, но в полглаза. Впрочем, и хрен с ним.

— Керг? — оторвалась врачиха от терминала.

— Он самый.

— Гена, пациента на стол, обеспечь, — обратилась врачиха к парню, уткнувшись в терминал.

— Пойдём, — вздохнул Гена, почти как Андрей, поднимаемый с «ложа отдохновения».

Отвёл меня в соседнее помещение, расположив на хирургическом столе под хирургом. А я, первое время чуть не убежав в ужасе, одумался. Гробить меня медики вряд ли хотят, а значит, подобное отношение — показатель рутинности операции. И дёргаться смысла никакого.

— Сейчас программу введу, через полчаса — проснёшься, — пробормотал Гена, явно не ожидая ответа.

Стал я ждать, машинерия сзади загудела, на расположенный на шее-затылке нейрошунт надавило. Странно, вроде меня усыпить должны были, задумался я, но не стал дёргаться — больно не было, а автохирург (хотя, судя по тому, что меня не кромсают — автотехник) что-то творит с нейрошунтом. И начну дёргаться — сломаю что-нибудь, причём в самом себе.

В общем, лежу мордой вниз минуты три где-то, с закрытыми глазми, мысли думаю. Пялиться в углубление подушки напротив физиономии никакого желания. И умеренно возмущаюсь бардаком лазарета: хоть музычку бы какую включили, потому что полчаса так валяться — скучно до предела.

И видимо, чтобы мне было «не скучно», в отдалении раздался генин голос, произнёсший самое страшное для оперируемого слово:

— Упс! — раздалось от этого типа, а меня аж испарина пробрала.

Но, вроде, ничего не болело, правда, нейрошунт «потеплел», уж чёрт знает, с чего. Но дёргаться и орать я не стал — может, операция продолжается.

— Степанида-а-а-а! — донёсся до меня жалобный писк Гены.

— Чего голосишь?! — через полминуты уточнила недовольная врачиха, видимо, припёршаяся в операционную.

— Перепад напряжения, — жалобно сообщил парень.

…Инициализация…

Вдруг появилась надпись перед закрытыми глазами, как в виртуле. Но я в нём не был! Хотя… может, сплю? Ну, я припёрся на операцию, меня усыпили, а всё вокруг — сон. Хотя как-то странно для сна. Ладно, разберёмся-послушаем.

А послушать было что: врачиха негромко, без мата, но очень грязно ругала техслужбы Идигена, техническую — учебки. И Гену, который, судя по всему, был никак не медиком, а техником.

— Простейшую операцию, даже не операцию — перепрограммирование загубил! — шипела она.

— Вроде не загубил… — с надеждой пискнул парень.

— Ну-ка… Хм, повезло тебе, похоже. И этот парень везучий. Сбоев нет, отклики на запросы штатные. Ладно, буди парня. Об ициденте промолчим.

— Упс…

— Ну что такое? — обречённо поинтересовалась врачиха.

— А я, кажется, забыл его усыпить…

— Деби-и-ил! — стало ответом, вдобавок раздался отчётливый хлопок ладонью.

Это врачиха, видимо, то ли по своему, то ли по гениному лицу зарядила. А через полминуты послышался стук каблуков.

— Курсант Керг, ты в сознании? — требовательно уточнила врачиха.

— Да, в сознании, — осторожно ответил я.

— Поднимайся.

— А можно? Ничего не…

— Нужно. И всё закончилось.

Стал я подниматься и чуть не упал. А на периферии зрения, да и перед глазами замелькали радужные разводы. Впрочем, поднялся на ощупь, а мельтешение продолжалось не больше секунды. Но чертовски пугало, что, видимо, пристально вглядывающаяся в меня врачиха тут же поняла.

— Что видишь? — требовательно, жёстко уточнила она.

— Да радужные пятна-разводы…

— Артефакты, это нормально, — облегчённо сообщила она. — Сопроцессор выходит на рабочий режим, выстраивает собственные нейросвязи. Могут быть кратковременные слуховые галлюцинации или такие артефакты зрения. Через пару часов пройдёт, если и будет. Ты надписи видел?

А вот тут меня пробрало. Потому что вопрос был скорее допросом, и в физиономии врачихи было написано… Многое и неприятное, так что решил я промолчать про глюк с инициализацией.

— Так точно, видел! — принял я вид «образцового курсанта», даже каблуками щёлкнул.

— Детали?! — вот точно — допрос, так что правильно я решил помолчать.

— Нейрокибернетическая операционная…

— Издеваешься, курсант?!

— Никак нет, госпожа медик! Докладываю про надписи, которые видел! — стал я на неё пучить глаза.

— Хм-м-м… Ладно, пойдём, проверим в виртуале, следуй за мной.