Экстр

Данло снова прибег к своему чувству фрактальности и опустился в ассоциативном пространстве чуть ниже, где общий разговор нараинов растекался на отдельные потоки. Это было все равно что наблюдать охряно-зеленые континенты планеты из космоса, а потом пойти на посадку. Единый гул начал дробиться, и Данло понял, что разговоров здесь не меньше, чем на Старой Земле стран. Каждая страна говорила по-своему, но все разговоры ассоциировались с общей темой.

В одной стране нараинские провидцы (или мечтатели) сосредоточились на эсхатологии, в соседней вдохновенные трансценденталы говорили о непостижимой природе Бога Эде. Третья страна вся состояла из водопадов, цветов и певчих птиц – там исполняли музыку и говорили о ней. В четвертой, сухой и голой, как пустыня, обитало всего несколько тысяч лингвистов-пуристов. Они препарировали слова, обнажая различные виды нибво – таким термином в Алгоритме обозначаются пустые и бесцельные теологические дебаты. Каждую миллисекунду один из этих лингвистов совершал вылазку в другую страну, ловил отдельную струйку Разговора и предупреждал своих соплеменников, чтобы те говорили поосторожнее. Мало кто, впрочем, обращал на них внимание, особенно обитатели одной странной местности, где разговорная флора напоминала деревца бонсай, – там занимались только тем, что шутили.

В любой из этих стран, а в Поле их были тысячи, постоянно велись симпозиумы, семинары и дебаты. Еще ниже жили индивидуальные голоса, которые размышляли, спорили, плакали, смеялись, исповедовались, шептались, жаловались и молились. Войдя в ассоциативное пространство, любой нараин, будь то мужчина, женщина или ребенок, мог посетить любую из этих стран или просто послушать чью-нибудь блестящую беседу – так бабочка влетает в комнату, полную людей, и слушает, о чем они говорят.

“Где вы хотели бы побывать, пилот?” Данло всегда мечтал побывать везде или, вернее, оказаться в центре всего, чтобы увидеть вселенную такой, как она есть.

Но он не находил центра здесь, во вселенной Поля, где миллионы людей пряли серебряные нити слов и сплетали сеть Разговора.

Он стал улавливать отдельные нити, посвященные злобе дня, то есть прибытию на Новый Алюмит пилота по имени Данло ви Соли Рингесс. Нараинов, по-видимому, очень интересовала его жизнь – не стилизованная формальная жизнь одного из контактеров Поля, а реальная (или нереальная) жизнь человека, выросшего “эн гетик”, сидевшего у костров в пещерах, ездившего на коньках по ледяным улицам и водившего среди звезд алмазный корабль.

Долгое время, измеряемое моментами обмена информацией, Данло слушал, как нараины обсуждают его путешествие в поисках Таннахилла. Вскоре он осознал, что Изас Лель тоже это слушает. Затем трансцендентал обратился к нему – вернее, направил свои мысли в компьютеры Поля, чтобы те могли генерировать слова, слышные одному Данло: “Вы теперь знаменитость, пилот. Почти все на Новом Алюмйте знают вас по имени”.

“Правда?” “И очень многие хотят с вами поговорить. А вы хотите?” Данло помолчал, обдумывая, как будет говорить с нараинами. Для этого он, по совету Изаса Леля, должен был не просто открыть рот и позволить мыслям-словам излиться, как Божий глас из облаков – ему следовало послать свое “я” в информационные потоки Поля. Иными словами, ему предлагалось воплотиться в кибернетическую персону, в символическое существо, столь же реальное в Поле, как тиф, прыгнувший прямо из леса в полную людей комнату.

“Вам ведь уже случалось воспроизводиться прежде, верно?” “Да”.