Экстра: Новый Кабалион

Очень тихо, ветра нет, не холодно и не жарко. Земля поросла сплошным ковром мха. Неестественный мох, будто из пластилина, выкрашенного зелено-бурой краской. Адама прикоснулся к нему ладонью, ощутил, как поверхность мягко прогибается, и медленно встал.

Подножие отвесного голого склона. Странный такой склон, серенького цвета и очень ровный, будто это пластик, а не земля и камни. Догорающих обломков ‘шкоды’ нигде не видно... Он глянул вверх и отскочил.

‘Шкода’ висела там, у вершины, перевернутая, и в первое мгновение Адаме показалось, что сейчас машина рухнет на него и раздавит. Донесся приглушенный гул ‘мерседесов’, стал громче, когда автомобили миновали поворот, затем стих.

Наискось от склона под небольшим уклоном тянулась зеленая площадка со сплошной стеной кустов в конце. Егор преодолел ее и попытался продраться сквозь кусты. Надо же, действительно как стена, твердые. Но зато невысокие, по пояс. Он попятился, разбежался и перепрыгнул через них.

И тут до него дошло: он же ходит!

Ноги сразу подкосились, Адама упал и покатился по второму склону, начавшемуся сразу за кустами. Перед глазами, стремительно сменяя друг друга, замелькали горы и небо, небо и горы... Что-то тихо загудело. Поверхность стала горизонтальной, и он замер, лежа на спине.

Облака медленно плыли по небу, похожему на плоскую крышку, накрывавшую узкую вселенную симулятора аварий.

Почему он упал, как только понял, что ходит? Значит, правы врачи, кости срослись нормально, нервные окончания так же в порядке, это только страшная картина, навсегда засевшая в дальнем уголке сознания, не позволяет мозгу отдавать команды, которые заставляли бы ноги двигаться. Но картина осталась там, в другом мире, а он здесь....

И здесь он может ходить?

Все еще лежа на спине, Адама согнул ноги в коленях, уперся в землю ладонями и рывком встал.

Покачнулся, но устоял, сцепив зубы и бормоча: я хожу, я могу ходить, могу!

Ноги будто сами удивились тому, что теперь удерживают тело. Они подгибались, колени дрожали. Расставив руки, Адама для пробы сделал шаг, опять покачнулся и застыл в шаткой позе, привыкая к тому, что баг игрушки на время вылечил баг его тела.

Мертвый геометрический мир. Широкие колонны солнечного света падают сквозь разрывы облаков. Свет качественный, динамический, но то, что он освещает...

Одно слово — аркада. Естественные природные линии — это изгибы, плавные или нет, случайные узоры, многообразие оттенков и форм. А здесь преобладали плоскости. Горизонтальные плоскости долин, наклонные плоскости холмов. Цвета тоже ненатуральные, сплошные, словно какой-то маляр-великан раскрасил пейзаж ровными мазками гигантской кисти. Сверху, когда в горячке гонки удавалось бросить мимолетный взгляд на ландшафт у подножия гор, все это выглядело куда лучше. Но оно не предназначено для детального изучения, игрок не должен попадать сюда, в окружающее трассу мертвое пространство.

И, самое смешное, он видел спидометр. Полупрозрачный круг висел слева внизу, как маленькое привидение, стрелка стояла на нуле.

Гудение повторилось. Оно доносилось из-за холма, похожего на трехгранную пирамиду с острой вершиной. Аттила направился туда. Стрелка спидометра дрогнула и лениво переместилась на ‘10,00 км/ч’. Он пошел быстрее — она показала 20,00 км/ч, замедлил шаги — опустилась почти до нуля.

Перед самым лицом что-то мелькнуло, будто прозрачная чешуйка пролетела в воздухе — и растаяла. Егор недоуменно прищурился. Это что, какая-то лакуна в текстурах?

За холмом обнаружился приземистый коричневый параллелепипед с плоскими и тонкими, как бумага, стенками. Из темного прохода наружу тянулись рельсы. Прямые, длиной метров триста... хотя понятие ‘метров’, ‘расстояния’ здесь казалось каким-то неопределенным. Рельсы тянулись между двумя холмами, по мостику над узкой речушкой, и заканчивались... ничем. Просто обрывались, и все.

Снова гудение — и из ангара выкатил игрушечный электровоз.

Игрушечный не размерами (он был довольно массивным), а видом. Словно из куска пенопласта вырезали нечто, отдаленно напоминающее очертаниями электровоз, и затем раскрасили, причем все это делал ребенок.

— Халтурщики, — произнес Егор.

Стекла в овальных окнах не нарисовали, а вот машиниста для чего-то внутрь засунули, хотя сверху, с трассы, его невозможно разглядеть. Сквозь переднее окно Адама увидел застывшую, словно восковую фигуру. Электровоз выкатил из сарая, прогудел и резво поехал по рельсам прочь. Колеса двигались бесшумно, никакого постукивания на стыках. Хотя стыков-то и нет, сплошные темные полосы.

Адама проследил за ним взглядом, обернулся.

Он прошел всего ничего, а горы с трассой оказались очень далеко, превратились в нагромождение темных конусов, полускрытых розоватой дымкой. Облака все так же плыли по небу, световые колонны то опускались, высвечивая на склонах извивающуюся ниточку трассы, то исчезали. Вдруг слева мелькнуло что-то серебристое. Адама изумленно обернулся. Секунду или две он видел поблескивающую фигуру, которая медленно двигалась между холмами, затем она исчезла.

— Эй! Стойте!