Экстрасенс разбушевался

Управляющий засмеялся. Не любят здесь американцев. С Диего у нас с первых дней установились добрые отношения. Бывший военный интендант и алкоголик оказался толковым и работящим парнем. Отлично разбирается в местных реалиях, много знает и умеет, ничего не забывает. Превосходное чувство юмора. Годами мы почти ровесники. А еще Диего впечатлило мое воинское звание. Я не стал говорить, что погоны получил после двухмесячных сборов. Здесь офицеров ценят и очень уважают.

Конвейер заработал. Его организация и отладка легла на плечи Диего и двух нанятых им специалистов. В первой половине дня я занимался пациентами от фонда дочери президента. Их привозили на автобусе в сопровождении родителей. Исцеления детей они ждали в беседке, где угощались кофе и печеньем. Пациентов я отпускал по мере исцеления — детям трудно высидеть час с повязкой на глазах. Они бежали к родителям, вызывая у тех слезы и восторг. Вот пусть выпускают пар, не то примутся руки целовать… Больше пятнадцати детей за раз фонд не привозил — обычно меньше. Все упиралось в финансирование. Есть деньги — везут, нет — могли позвонить и извиниться. И вот тут все зависело от расторопности Диего и его людей: следовало оперативно заменить «фондовских» пациентами из собственной очереди, куда записывали детей из состоятельных семей. Платили они по другому тарифу — тысяча долларов за ребенка. Как сказал Диего, нормальная цена даже для не слишком богатых аргентинцев. В крайнем случае можно взять кредит в банке, и его дадут. Деньги фонд перечислял на мой счет, состоятельные родители привозили наличные. Их хранили в огромном сейфе, доставшемся нам от хозяев. Раз в неделю приезжала инкассаторская машина из банка и забирала выручку. Но это я забежал вперед.

Мы едва успели обосноваться в поместье, как в мой кабинет заглянул Диего.

— Звонили из кубинского посольства, — сообщил с порога. — Просили принять их представителя.

— Пусть приезжает, — сказал я. — Какие у вас отношения с кубинцами?

— Хорошие, — ответил он. — В войну они нас поддержали. Помогали оружием — поставляли его через Ливию и Бразилию[1].

И почему я не удивлен? Кубинец приехал в тот же день. Мужчина лет сорока, высокий, жилистый. Одет в штатский костюм, но носит его как мундир.

— Рауль Гарсия, советник посольства, — представился гость по-русски и протянул мне руку. Я ее пожал. — Мы могли бы поговорить?

— Запросто, — ответил я, указав на стул. Встреча происходила в столовой. — Вино, кофе, ром? Вы голодны?

— Нет, товарищ, — покачал он головой. — Но от кофе не откажусь.

Я велел горничной принести напиток и устроился за столом напротив. Несколько мгновений мы рассматривали друг друга. Первое впечатление не обмануло — гость успел повоевать. Суровое лицо с резкими чертами, смотрит, словно целится. Приходилось мне встречать таких орлов в прошлой жизни.

Немного поговорили о погоде, затем принесли кофе, и мы оба сделали по глотку.

— Товарищ Фидель поручил спросить, — начал гость, поставив чашку. — Вы согласны исцелять кубинских детей? Если да, то за какую плату?

Молодец Фидель и его разведка. Не успел начать практику, как разнюхали. Вот такая у них диктатура — первым делом дети.

— Ответ на первый вопрос: да. На второй: бесплатно.

Рауль удивленно уставился на меня.

— Почему бесплатно? — спросил после паузы.

— В 1986 году в СССР случилась авария на Чернобыльской АЭС. Пострадало много людей. Десятки заболели лучевой болезнью. Спасти их могла пересадка костного мозга. И тогда кубинцы, обучавшиеся в СССР, стали донорами. Знаете, какова процедура? Берут шприц с толстой иглой, протыкают ею грудную кость и выкачивают мозг. Это очень больно и небезопасно. Но кубинцы пришли.[2] Считайте, возвращаю долг.

Почему я трепетно отношусь к Чернобыльской теме? Ну, так был там. В 1986 году меня призвали из запаса и направили на юг Беларуси. Командовал взводом в батальоне, охранявшем рубежи зоны. Не по ВУС[3], конечно, но тогда с этим мало разбирались — всех гребли. По итогам этих сборов мне упала на погоны третья звездочка — стал старшим лейтенантом.

— Спасибо, товарищ! — сказал кубинец. — Скажу честно: не ожидал. Информация была другой.

— Что сбежал из СССР ради денег? — улыбнулся я.

— Да, — кивнул он.

— Деньги, если их достаточно, дают человеку свободу. Ему нет нужды думать, как найти работу и прокормить детей. Но когда богатство становятся фетишом, оно превращает человека в раба. Он живет ради денег, посвящая помыслы накоплению сокровищ. Я ценю свободу. И еще. Куба тридцать лет в блокаде. Требовать с вас денег при таких условиях — преступление. Хотя у меня будет просьба.

— Слушаю! — насторожился он.

— Требуется охрана. Поместье расположено за городом, каждый день здесь скапливаются крупные суммы денег. Рано или поздно заинтересуется местный криминал. Аргентинцев нанимать не хочу — среди них могут быть люди из преступного мира или их ставленники. Кубинцам доверяю. Охранникам буду платить. Размещение и питание за мой счет.

— Сколько человек нужно?

— Для начала пять. Дальше будет видно.