Экстрасенс разбушевался

— Так создайте собственный союз! Как в 1922 году. Тогда Россия объединилась с Белоруссией, Украиной и Закавказьем. Предложите республикам СССР заключить новый. На других принципах, конечно. Не хотят, чтобы ими управляли из Москвы? Пускай рулят сами! Но у всех общее экономическое пространство, валюта, внешняя политика и оборона. Если кто откажется, пусть вернет России то, что от нее получил. Например, Крым и Донбасс. Это российские земли, почему они должны отойти Украине?

— Не отдадут, — покрутил он головой. — Война будет.

— А у них есть армия? Та, что будет воевать с Россией? Не решатся они. Да и зачем? Президент свой? Свой. На мове говорит? Вроде. Ну, и радуйтесь! Оставляйте себе свое сало, а за нефть и газ платите, как положено. Экономика — она прочищает мозги. Ни одна из советских республик не сможет развиваться без России. Кто не поверит, пусть попробует.

— Подумаем, — кивнул он. — Отдыхай, Михаил Иванович. Утро вечера мудренее.

Я попрощался и пошел к себе в приемную. Там скинул кроссовки и улегся на диван, примостив голову на боковом валике. Неудобно, но жаловаться грех. Многие защитники спят, сидя на стульях и кушетках — видел, когда шел сюда. Мне еще повезло. Проанализировал итоги дня. Главное удалось — к Ельцину я прорвался. Ожидал, но не надеялся. Ну, а там сделал, что хотел. Не знаю, какой выйдет из Ельцина президент, но пить он прекратит. Может, больше будет уделять внимания стране — и не только России. В Вискулях они с подельниками пропили СССР, создав никому не нужное СНГ. А ведь можно замутить нормальный союз. Мысль ему я подбросил, но прислушается ли? Кто я для него? Какой-то экстрасенс. Починил сердечко, вот и ладно.

«Завтра полечу в Минск, — я зевнул. — Соберу своих, посидим, поговорим, определимся с будущим. Приключения в Москве завершены».

Дальнейшее показало, что я сильно ошибался.

Глава 15

Жизнь на пенсии погрузила Родина в депрессию. Еще вчера он был генерал, большой человек, перед которым трепетали подчиненные, имелась власть и положение в обществе. Но грянула отставка, и большой человек превратился в ничтожество — в никому ненужного пенсионера. Которому не звонят, и чье мнение и жизнь никому не интересны. Так случается часто, но Родин этого не знал, вернее, не хотел знать. Смириться с происшедшим он не смог и не желал. Супруга, видя состояние мужа, предложила поговорить с кооператорами — они брали на работу бывших офицеров КГБ и платили им большие деньги. Не за просто так — в расчете на их связи в органах. Но сама мысль, что он станет подчиняться буржуйчику, приводила Родина в бешенство. Супругу он послал. Огорчений добавлял сын. Ему ампутировали ступни, и теперь Валентин ждал, пока культи заживут, чтобы встать на протезы. Невестка от сына ушла, забрав дочку, внучку генерала. На прощание заявила, что видала мужа и его родню в гробу и белых тапках. В семье сына и ранее были нелады: его Люда, дочь министра, оказалась особой своенравной, но пока тесть был при власти, конфликты удавалось погасить. Но какой толк от пенсионера? Да еще муж стал инвалидом. Ухаживать за калекой? Ищите дуру! Обиднее всего было то, что Родин сам подбирал невесту сыну: тогда этот союз казался перспективным. Кто же знал, что он держится, пока существует расчет?

Жена Родина переселилась к Валентину, взяв над ним опеку, и генерал остался один. По утрам он просыпался и лежал в постели, не желая ничего делать. Так дотягивал до полудня, пока не давал себя знать голод. Родин поднимался и тащился на кухню. Постель не заправлял — незачем, все равно вечером ложиться. На кухне пил чай с бутербродом. Колбаса и сыр для них были: его прикрепили к распределителю. Сам Родин туда не ходил: опасался встретить знакомых. Не хотел, чтобы его видели в нынешнем состоянии. Продукты забирала жена и привозила их в квартиру, распределяя дефицит между мужем и сыном. Сына тоже прикрепили — КГБ заботился об офицерах, ставших инвалидами. Рядовые пенсионеры СССР о таком мечтать не могли, но Родин воспринимал это как должное — он и большее заслужил.