Экстрасенс разбушевался

— Этого не знаю, — ткнул пальцем в крайнего слева. — А вот эти двое ломились в мой номер. Тот, что справа, пытался распылить газ, а у этого за поясом имелся пистолет.

— Протестую! — поднял руку бывший обладатель пистолета. — Этот господин врет. Мы его не знаем. Он не мог видеть нас за закрытой дверью, тем более, разглядеть какой-то пистолет. Ваши люди обыскали нас. У нас нет оружия. Мы советские граждане, прибывшие, чтобы сопроводить в аэропорт соотечественника по его просьбе, — он указал на Слизеня. — Ему срочно потребовалось вылететь домой по семейным обстоятельствам. Мы требуем немедленно нас освободить!

По-немецки кагэбэшник говорил уверенно.

— Вот как? — улыбнулся Вебер. — Вы не знаете этого человека, — он указал на меня, — тем не менее, прекрасно осведомлены, в каком номере он живет. Как иначе разглядели, что дверь в него закрыта? Что вы делали на том этаже? Ведь герр Слизень живет ниже. И еще. Я впервые вижу, чтобы человек отправлялся в аэропорт без вещей и верхней одежды. Как бы не спешил, это невозможно.

Ай, да комиссар! Мигом разглядел. Все задержанные в куртках, а вот Слизень – в пиджаке. Значит, собирался меня сдать, а затем, как ни в чем не бывало, вернуться к себе в номер. Сука…

— Что касается оружия, то мы кое-что нашли в урне на этаже, где живет герр Мурашко. Наши криминалисты изучат находки. И молите бога, чтоб на них не обнаружили ваших отпечатков пальцев. Опознание завершено. Всех четверых задерживаю до выяснения обстоятельств дела. Надеть им наручники!

— Не имеете права! — запротестовал бывший обладатель пистолета. — Мы сотрудники советского посольства.

— У вас нет дипломатических паспортов и, следовательно, иммунитета. Советское посольство мы уведомим в установленном порядке. Увести!

Полицейские окружили кагэбистов и под конвоем вывели из холла. Вебер подошел ко мне.

— Вы не собираетесь покидать Германию в ближайшее время, герр Мурашко?

— Нет, герр полицайкомиссар. Как вы поняли, дома мне не рады.

— Из отеля тоже не съезжайте, — попросил он. — Если нет денег, проживание оплатит комиссариат.

— Понял, — подтвердил я.

— Кстати, как вы разглядели этих людей? — спросил он. — За закрытой дверью? Да еще пистолет.

— Выглянул на короткое время. Услыхал шум в коридоре и открыл. Разглядел Слизеня, все понял и захлопнул дверь. Остальное вы знаете.

— Может быть, — произнес он задумчиво. — Хотя там вообще-то темновато. У вас отменное зрение, герр Мурашко!

— Не жалуюсь, — подтвердил я.

— Гуте нахт![15] — кивнул он и вышел.

Проводив его взглядом, я зевнул и отправился к портье. Тот, как ни в чем не бывало, торчал за своей стойкой.

— Благодарю, что вызвали полицию, герр…

— Мюллер, — подсказал он. — Не стоит благодарности, герр Мурашко. Это мой долг.

Он принял напыщенный вид.

— Эти люди не вызвали у вас подозрения, когда проходили через холл? — спросил я.

— Нет, герр Мурашко, — покрутил он головой. — Я не видел их здесь. Полицайкомиссар уже спрашивал. Полагаю, они вошли в отель через служебный вход. В это время он обычно заперт, но их кто-то впустил.

Даже знаю кто. Через тот же ход вытащили бы и нас с Викой. Хорошо, что проснулся своевременно. Слизень – сука! Надо было все же организовать ему инфаркт.

— Разбудите меня на завтрак, — попросил портье…

* * *

Перед завтраком я рассказал Вике о происшествии. Выдал версию-лайт. Дескать, ломились в номер, но набежала полиция, вызванная портье, и повязала негодяев. Вика поохала, но мигом успокоилась. Замечаю я в последнее время такое за любимой. Безоговорочно верит в мою счастливую звезду. Ее Миша может все. От смертельной болезни исцелить, КГБ раком поставить. Если бы… По краешку прошли.

После завтрака я навестил Воронова, попросил позвать Терещенко и рассказал историю им. Выслушали меня с угрюмыми лицами.

— Ну, и что теперь? — спросил министр.

— Вам не будет ничего, — успокоил я. — Спали, ничего не слышали. Это моя личная война, Владимир Сергеевич. Так что оправляетесь в город, посещайте магазины, покупайте подарки родным. Кстати, возьмите, — я достал из кармана конверты с командировочными от Шредера. Мы с Викой их не тронули. — Пригодятся. У меня здесь будет работа и зарплата.

Воронов с Терещенко помялись, но конверты взяли. Вот и правильно.

— Жаль расставаться, Михаил Иванович, — вздохнул Терещенко. — Когда теперь свидимся?

— Еще в этом году, — успокоил я.

— Не боитесь КГБ? — удивился он.

— Им будет не до того.

Он внимательно посмотрел на меня, но задавать вопросы не стал. На том и расстались. Я вернулся к себе в номер. Собирался выгулять любимую по Франкфурту, но позвонил портье – за мной приехал полицейский. Я оделся и спустился вниз. Полицейская машина отвезла меня в комиссариат. Там меня без проволочек провели к чиновнику в гражданском костюме. Он представился гаупткомиссаром Бахом. Немолод, полноват, с отвисшими брылями щек.