Экстрасенс разбушевался

В Белоруссию Горбачев летел с легким сердцем[18]. Едва ли не единственная республика СССР, где он может встретить сердечный прием. После штурма Вильнюсского телецентра[19] в Прибалтику лучше не соваться, Кавказ пылает, даже в Украину ехать тревожно. Один из секретарей ЦК КПУ[20] заявил генсеку в телефонном разговоре, что против него возбудят уголовное дело[21]. Совсем обнаглели! Куда катится страна? Генсеку хотелось, чтобы его, как и прежде, встречали с горящими глазами и улыбками. Он привык зажигать сердца. В Белоруссии так и будет. Никто из руководства республики не заикается насчет независимости. Народ честный, работящий, партии верит. Приезжать сюда – удовольствие.

Поначалу все шло, как рассчитывал Горбачев. Сопровождавший генсека Председатель Верховного Совета БССР предложил посетить заседание парламента. Горбачев согласился, но с большой речью выступать не стал. Поприветствовал депутатов и предложил собраться вечером в большом зале Академии наук, где намечен обстоятельный разговор. Ему долго и горячо хлопали. Из парламента генсек поехал на тракторный завод. Общение с трудовыми коллективами, простыми людьми стало его коронкой. До него так не ходили в народ. Видя перед собой руководителя государства, люди проникались, слушали, затаив дыхание, а потом благодарили за разговор. Горбачев это любил.

Встреча на тракторном задалась. Рабочие внимали, улыбались и кивали головами в ответ на горячие сентенции генсека. Горбачев собирался прощаться, как внезапно вперед протиснулась женщина в спецовке.

— Михаил Сергеевич, — обратилась к гостю. — У меня к вам просьба. Разрешите?

— Говорите, — улыбнулся Горбачев.

К таким обращениям он привык. Сейчас скажет о какой-нибудь беде: отсутствии жилья, невысокой зарплате, проблемах с руководством предприятия, наконец. Он, конечно, даст указание исправить. Сюжет покажут по телевидению, что поднимет его авторитет еще выше. Люди любят, когда им помогают первые лица государства.

Только женщина удивила.

— Уймите, наконец, ваше КГБ! — заявила сердито.

— А что с ним не так? — изумился Горбачев.

— Нашего целителя Мурашко за границу выкинули. Человек трудился, не жалея себя, скольким деткам здоровье вернул! У меня сына спас. Врачи только руками разводили: лимфогранулематоз, помочь не в состоянии. Михаил Иванович взялся и исцелил. Здоров мой Дениска, — под напором чувств женщина всхлипнула.

— Погодите! — Горбачев все не мог понять. — Я, конечно, рад за вас и вашего сына. Но при чем тут КГБ?

— Так они хотели, чтоб Мурашко иностранцев исцелял, — объяснила женщина. — А они с них деньги брали и себе в карманы клали. Угрожали человеку. Вот он плюнул и уехал.

— Да не может быть! — не поверил Горбачев.

— Как не может? — возразила собеседница. — Михаил Иванович сам об этом рассказал, да еще фамилию того, кто грозился, вспомнил. Подполковник КГБ Родин. Лично слышала по «Немецкой волне».

— То не наш, — поспешил с объяснением Дементей. — Ваш, московский. Мы Михаила Ивановича в обиду не давали. Все условия ему создали. Золотое сердце! Скольких деток исцелил! Нет же, выпихнули из страны. В Германии он теперь. Но и там ведет себя, как советский человек. Политическое убежище просить отказался, заявив, что патриот и вернется в СССР. Вы уж в самом деле, Михаил Сергеевич! Окоротите этих наглецов.

— Надоели! — крикнул кто-то из толпы. — Везде лазят и вынюхивают.

— Лучше бы продукты поискали! — поддержал его другой. — В магазинах – шаром покати.

— А цены, цены-то какие! — заволновалась стоявшая справа женщина. — Никакой зарплаты не хватает. Как детей кормить?

Люди зашумели, загомонили. Горбачев понял, что время уходить. Сейчас плотина рухнет, и волна недовольства его затопит.

— Разберусь, товарищи! — пообещал громко. — Непременно. До свидания!

В машину он сел в скверном настроении. Ожидавший быть приятным разговор едва не перерос в скандал. По телевидению этого, конечно, не покажут, но слух пойдет. Если уж в Белоруссии генсек станет нежеланным гостем… Странная история с этим целителем. Это чья-то дурость или подкоп под него, Горбачева? Кто-то в КГБ играет против руководителя страны? Плохо, если так. Как никто другой, Горбачев знал, чем это кончается[22].

Он снял трубку телефона и прямо из машины позвонил Председателю КГБ.

— Здравствуй, Владимир Александрович! — поприветствовал он Крючкова. — У меня вопрос. Что ты знаешь о целителе Мурашко?

— В первый раз слышу, — отозвался председатель КГБ.

— А вот в Минске его хорошо знают. Тысячи детей исцелил. Но твои орлы взяли его в оборот: хотели, чтобы с иностранцами работал, а они брали с тех деньги и себе в карманы клали. Так, по крайней мере, люди говорят. Целитель плюнул и сбежал за границу. Хрен бы с ним, но народ недоволен, возмущение высказывает. Ты уж, разберись, Владимир Александрович, кто там у тебя такой прыткий. Накажи примерно. Нам волнений только в Минске не хватало.

— Понял, Михаил Сергеевич! — построжевшим голосом ответил Крючков. — Немедленно займусь.

— Доложи, как справишься! — буркнул Горбачев и повесил трубку.

* * *