Экстрасенс разбушевался

Почему бы не помочь хорошему человеку? С минуту я рьяно изображал отважного защитника Белого дома, который бдит на посту, выцеливая за окном коварных гэкачэпистов.

— Миша из Аргентины прилетел, — сдал меня Вася, после того как Медведев скомандовал: «Стоп». — Демократию в России защищать.

Глаза у журналиста вспыхнули, и мне пришлось дать короткое интервью. Рассказал, как и почему оказался в Аргентине, сообщил, что прибыл на конгресс соотечественников, но, услыхав об путче, отправился в Белый дом вступиться за свободу. По лицу Медведева было видно, что попал в масть. Ну, так сам журналист, хорошо знаю, что нравится коллегам.

— Жаль не покажут, — вздохнул Медведев после того, как я смолк. — Пропадет такой материал!

— Покажут, — успокоил его я. — Через день-другой ГКЧП конец, этот репортаж тебе зачтется. Большим человеком станешь.

Мы с ним как-то сходу перешли на «ты». Ну, так журналисты и почти ровесники. Закорешались, словом. Благодаря чему стал свидетелем легендарного выступления Ельцина на танке. Нас туда позвали. Говорил Ельцин правильно, но на танк взбирался тяжело. Соратники втащили. Со здоровьем у Бориса Николаевича неладно. Ну, так сколько нервов сжег в борьбе с Горбачевым. Добавьте алкоголь… Медведев с оператором умчались в Останкино, я вернулся в Белый дом. Пропустили без вопросов, даже паспорт не спросили – примелькался. Для того шустрил.

Ближе к вечеру получилось встретиться с Кержаковым. Удалось его заинтересовать. Для начала меня отвели в цокольный этаж, где вкусно и сытно накормили. Даже выпить предложили – отказался. Хорошо живет начальство в осажденном Белом доме! За столами разглядел знакомые лица. Гавриил Попов, нынешний мэр Москвы, его заместитель Лужков, а еще Бурбулис с Шахраем. Чубайса с Гайдаром не заметил, не то б не удержался: организовал бы по инфаркту на душу населения. Не получится. Чубайс в Питере у Собчака, а Гайдар неизвестно где. Не слыхал, чтобы он в дни путча был в Белом доме.

Сытого меня отвели в чью-то приемную с закрытым кабинетом, где я кантовался до позднего вечера. Посмотрел по телевизору «Лебединое озеро» – хорошо танцуют. Нравится мне этот балет, жаль, что приходится ждать чьих-то похорон или путча, чтобы приобщиться к великому[78]. Сарказм, если кто не понял. Дождался программы «Время». Сюжет Медведева показали. В прошлом тоже было. Только в этот раз в кадре оказался и целитель Мурашко с автоматом. Весь из себя суровый и грозный.

— Я человек самой мирной профессии – исцеляю деток от ДЦП, слепоты и других болезней, — сообщил он в камеру. — В Москву прилетел на конгресс соотечественников из Аргентины. Услыхав о путче, прибыл в Белый дом защищать свободу и демократию. И таких, как я, здесь много. Если нужно костьми ляжем, но они не пройдут. Но пассаран! — целитель потряс «Ксюхой». — Патрия о муэрте! Венсеремос! Родина или смерть! Мы победим!

Красиво получилось, самому понравилось. Я хотел дождаться знаменитой пресс-конференции путчистов, посмотреть еще раз на трясущиеся руки Янаева – не вышло. За мной пришли и отвели к Ельцину. Бориса Николаевича я застал лежащим на диване в кабинете. Возле него хлопотал врач в белом халате.

— Сердце прихватило, — пояснил мне на ухо Кержаков. Он меня и привел. — Врач настаивает на госпитализации, но Борис Николаевич отказывается. Сможете помочь?

— Запросто, — сказал я и подошел к дивану.

— А, экстрасенс, — слабым голосом встретил мое появление Ельцин. — Видел твое выступление по телевизору. Молодец! Алексей говорит: президента Аргентины исцелил. Может, мне поможешь? А то тут в больницу тащат, — он бросил недовольный взгляд на врача. — А туда нельзя.

— Помогу, — сказал я и положил ладонь ему в разрез расстегнутой рубашки. — Да, — принял озабоченный вид, — не бережете вы себя, Борис Николаевич. Сердечко-то изношено. Ничего, не с таким справлялись. Полежите смирно.

Что у нас? Артериосклероз сосудов, причем давний. Сердце круглое, но еще не дряблое, хотя уже напоминает мешок. Миокард на издыхании, кровь качает плохо. Как он дотянул с таким диагнозом до 1996 года, когда, наконец, решился на операцию? Упрямый мужик. Ладно, работаем. Для начала сосуды…

Я простоял над Ельциным долго, даже спина затекла. Но справился. До конца не исцелил – из старухи целку не сделаешь, как говорят в народе, но в порядок органы привел. Лет десять проживет.

— Все! — я разогнулся и отступил в сторону. Ельцин тут же сел на диване.

— Борис Николаевич! — метнулся к нему врач.

— Стой там! — рыкнул на него Ельцин, встал и прошелся по комнате. Затем вдруг присел, встал и попытался достать кончиками пальцев носки ботинок. Не получилось, но упражнение проделал энергично. Затем помахал руками.

— Не болит, — сообщил радостно. — Будто лет десять сбросил. Ну, целитель, ну, молодец! Чем тебя Менем наградил?

— Орденом Освободителя Сан-Мартина.

— Будет тебе орден! Как только с путчем разберемся, — пообещал Ельцин. — А сейчас садись! — он указал на стол. — Алексей, налей нам по сто граммов.

— Может не надо? — засомневался Кержаков.

— Поддерживаю! — подскочил врач. — У вас сердечный приступ был.