Экстремальная археология

– Да хоть голый срам показывай, меня уже давно ничем не удивишь. А срамом коротким так тем более…

– Давайте поспорим на хороший обед, что я смогу вас удивить?

– Ну а как не удивишь, чем расплатишься?

– Пойду в канал и сам утоплюсь. Или сдамся клановым за мешок риса. На ваш выбор.

Старуха кивнула:

– Утопить я и сама тебя могу, сдать тоже. Но раз утруждаться не придется, валяй, договорились, удиви меня.

– У вас чертовски болят суставы. Вы смирились с этой болью, вы давно живете с ней. Она стала частью вас. Каждый ваш шаг это мучение. Да что там шаг, каждое движение пальца вызывает боль.

– Это ты меня так удивить вздумал? – невесело усмехнулась Куба.

– Нет, это я просто разминаюсь. А вот сейчас начинаю удивлять.

И я протянул руки.

Мои лекарские навыки, даже урезанные маскировочным амулетом, способны на многое. Да, чудес от них ждать не приходится, но, если требуется оперативно снять боль, прекрасно справляются даже во многих запущенных случаях.

А этот случай явно запущен. Куча хронических болячек, которые никто и не думал лечить. Или с ними пытались справиться дешевыми, неэффективными методами.

Но я не дешевка, я кое-что умею. Люди с лекарским навыком, приподнятым всего-то на пятерку, для обитателей трущоб все равно что высшие силы.

Такие же недоступные, вызывающие шок, а то и ужас благоговейный. Ведь на развитие такой специальности приходится затратить столько, сколько весь этот нищенский район не стоит.

Но я здесь. Я доступен. И навыки у меня прилично выше даже в урезанном амулетом состоянии.

Спустя неполные три минуты я прекратил водить руками над многострадальным телом Кубы и, глядя в ошеломленные глаза старухи, заявил тоном, не подразумевающим возражения:

– Пока что все. Когда пообедаю, поговорим о ваших древностях. Только, пожалуйста, ни слова больше о шпионах. Огорчусь.

Глава 27 Когда проясняется мрак

Бородатого коротышку звали Дыроколом. После того, что я наблюдал этим утром, вряд ли когда-нибудь напутаю с его прозвищем.

Уж не знаю, на какие рычаги надавила Куба, но после предметного разговора именно любитель досок с гвоздями привел человека, который, по ее словам, в городе знал каждый камень и кирпич независимо от размера и расположения. Если кому-то что-то известно по интересующей меня тематике, он стопроцентно в их числе.

Дырокол появился далеко после полудня. Без церемоний зашел в лачугу, красноречиво покосился в сторону замаскированного люка в подпол и лаконично отчитался перед Кубой:

– Он здесь.

Та протянула ему жменю монет. Бородач их принял, но при этом заметил нехорошим голосом:

– За городскую медь сейчас даже плевок не продадут.

– Так и ты не особо утрудился, – заметила на это Куба и указала на меня: – Это ты к нему его привел, не ко мне. Ему все и говори.

Дырокол повернулся, посмотрел на меня как на предмет мебели и спросил без интереса:

– Говорят, тут за какого-то паренька мешок черного риса дают. Очень на тебя похож.

– И что? – спросил я голосом человека, отвечающего без малейшего интереса к теме, просто чтобы не молчать.

– Да так, ничего, просто так сказал. Мы тут людей за рис не продаем. Мы вообще раньше шкурами и горшками занимались. Шкуры Данто нам теперь не отдает. Раз нет шкур, не надо выделывать кожу, вот и горшки стали ненужными. Нам другим заниматься пришлось. Воровать иной раз приходится, это случается. Но людьми мы не торгуем. Помни это.

Я молча кивнул, а бородач продолжал:

– Того, кто тебе нужен, зовут Гасэт. Мы его просто Гасом называем. Выпить любит, дурную травку любит. Да он все любит, от чего люди дуреют. Но и с дурной головой руки у него хорошо работают. Зевнешь при нем, он зубы твои украдет и пропить успеет, прежде чем рот захлопнешь. А ты даже не заметишь. Учти это.

Я кивнул:

– Благодарю, Дырокол. И я тоже людей за рис не продаю. Хочу, чтобы и ты это знал.

Бородач, уже выходя, обернулся:

– Ты мутный пацан, но Куба за тебя поручилась. А Кубу у нас уважают. Мы помогаем тебе только поэтому. Смотри, не подводи ее.

– Хаос меня побери, ну как же выпить охота. Язык к зубам присох. Куба, ты бы плеснула чего-нибудь. У тебя гость дома, а ничего не налито.

– Гас, ты воды хочешь? Сходи к каналу, там ее много.

– Ох, Куба-Куба, ты когда-нибудь видела, чтобы я воду пил?

– Гас, а ты, случайно, не заметил, что в городе жрать нечего? Хотя бы ради этого на денек останься трезвым. Никогда такое чудо не видела, очень хочется посмотреть.

– Эх, Куба-Куба, до чего ж ты дожилась. Да и я тоже. Малец, а может, у тебя есть что-нибудь жидкое?

Я, глядя на Гасэта, отчетливо понял, что на его счет Дырокол предупреждал не зря. Руки у этого невзрачного мужичонки существовали отдельно от тела. Так и ощупывали все вокруг, норовя оторвать, открутить, стащить и спрятать в недра изрядно потрепанного одеяния. Только то, что он находился на верхнем уровне лачуги, где не хранилось ни намека на ценности, уберегало этот дом от тотального разворовывания.

Покачав головой, я ответил твердо:

– Для тебя у меня есть только вопросы. Если сумеешь ответить, тогда и насчет остального поговорим.