Экстремальная любовь

Дух темной улицы освещал окрестные улицы. Небесные фонари рассекали лазером света черную массу, царящую на пустынных дворах. Никакого больше света, окна домов погружены в глубокий сон, где-то бродит одинокий ветер, стоит мертвый и пугающий призрак тишины. Все городские фонари перебиты, ночные магазины из-за полного отсутствия людей и те закрыты. В такое жуткое время, когда остается три часа до восхода, когда даже на крупных проспектах нет ни единой души живой, ни даже мертвой, не дышит ветер, не беспокоится сонная Нева. Все остальное глухое мгновение, провинциальная тишина, все это способно просто свести с ума. Страх — чувство, сопровождающее тревожную ноту волнения в безлунную ночь. Этот страх стал разрывать душу, и бессилие стало бить по ногам. Воцаряется чувство осознания глухоты, мир рушиться перед несчастными глазами, когда начинаешь понимать, что это предел. Таково ощущение могильной тишины, она здесь царит, не смотря на большие масштабы города. Тишина не расслабляет, она настораживает на крадущуюся за спиной опасность, настораживает как жертву, перед неизбежной грозой хищника, наконец, настораживает как мгновение затишья перед решающим рывком.

Неожиданно, разрывая в клочья мертвую тишину с покрытых тенью тьмы улиц, появляется гроза всех монстров — черная Газель. С режущим скрипом, ньютоновским давлением и трением покрышек об асфальт, с полным оборотом, микроавтобус замирает перед парадными дверьми шикарного ночного казино, со светящимися в темноте фарами и стеклами. Группа лиц, экипированных в черный однотоновый цвет костюма, как у водолаза, и с масками на лицах крепко держа в руках автоматы, количеством в пятнадцать человек с шумом врываются в тихое казино, где пьяные и расслабленные посетители с первых секунд вообще не поняли, что произошло. В это мгновение охрана, словно спохватившись вестью о том, что начался погром, выбегали из разных комнат, но бесполезны были их действия относительно вторжения хорошо спланированного и ко всему подготовленное. Автоматные очереди достигали каждого, кто в это время находился на ногах. Пятнадцать боевиков за пять секунд превратили целое казино в окровавленную мясорубку, уничтожили всех. Окровавленные бездушные тела лежали под их ногами, разбитые от пуль столы и разорванные на мелкие куски доллары и все другие задетые пулями вещи украшали общую картину апокалипсиса. И после последнего выстрела в затылок несчастной девушки, пытавшейся покинуть казино, воцарилась тишина сумрачно похожая на ту, что десять секунд назад царила за стенами уже неприятного казино. Разбойники замерли в ожидании чего-то, один человек снял с лица маску и перевел свой жестокий черный взгляд в сторону дверей, они ждали важных гостей.

С важным победоносным видом, словно генерал после захвата объекта, в двери вошел амбал, в белом, как лист смокинге и в черной, как чернила шапке, ступая по окровавленным телам, он встал в центре круга образованного разбойниками. Со счастливым и довольным, проделанной работой, лицом, видимо это был их босс, он перевел свой взгляд на барную стойку, где целой осталась одна нетронутая бутылка шампанского. Наступила мертвая тишина, и было слышно, как за той же барной стойкой кто-то плачет, бармен спрятался при вторжении и остался жив. Из одной темной комнату попытался кто-то выбежать, но тут же выйдя за порог, пал мертвым, распластавшись на полу. Следом за ним неторопливо вышла девушка, костюм отчетливо выдавал очертания ее стройной и красивой фигуры, она была из их же банды. Девушка вывела перед собой солидно одетого, но всего в крови толстого мужчину, ударила прикладом пистолета ему по икрам, от чего тот упал на колени и сильно зажмурил глаза, сделав вид, что он ничего не видит, и знать ничего не хочет. Человек в белом костюме гордо, подняв нос, посмотрел на несчастного мужчину.

— Я же говорил тебе, — произнес он.

— Прости меня, пожалуйста, прости, — сквозь слезы и слюни захлебываясь молил мужчина.

— Все, кто отказывается или попросту не хочет мне платить дань, кончают таким способом. Ты это знал, и это знают все, кто знает меня, — грозным и командным голосом произносил босс разбойников. — Теперь ты, насекомое, передо мной на коленях! Теперь ты пал перед моими глазами, теперь ты раб, перед своей судьбой, а твоя судьба сейчас, это я, я твой повелитель и я твой господин! И моя воля — твоя смерть. Ты не дал мне денег, я заберу взамен твою душу, думаю, мы сочтемся.

— Но, но… у меня ничего нет, у меня ничего не было, ты не дал мне даже время, как мне было с тобой расплатиться…

— Время было у тебя! И деньги у тебя были, прямо перед твоим носом, но ты ничего не понял, ты попросту неудачник, а мне такие поверь, не нужны, я не люблю рисковать, я люблю реальные деньги, а не воображаемые! Не выгодно вас, получается, содержать, охранять и тапа такого. — Он махнул рукой и огляделся.

— Я… я… — не мог ничего произнести мужчина, ибо был не в состоянии.