Экстремальный диалог

Андрея дома нет. Иначе почему он не берет трубку? Конечно, он ушел.

Маша вернулась в свою комнату, села на пол, опершись спиной о кровать. Думала, что вот-вот разрыдается, но тело будто окаменело. Руки, плечи, спина, ноги застыли. Лишь внутри, обжигая, растекалось что-то горячее, тягучее, обещавшее продолжительную боль.

Следующие пять минут в ее душе свирепствовали два монстра, затеявшие поединок, жестокий, недвусмысленный, в котором мог выжить лишь один из них.

Вопросы выплыли, как появляются ряды воинов из поредевшего утреннего тумана. Куда Андрей ушел? Откуда про Машу кто-то знает? Как объяснить такие подробности? Маша словно бросалась из стороны в сторону, как мечущаяся в горящем доме. Вернее, она пыталась выкарабкаться по каменистому склону наверх, к свету, но руки срывались, пальцы немели, и тело опускалось все ниже и ниже, туда, где свет был иллюзией.

Она яростно пыталась доказать себе и той девице, которая уже не могла ее слышать, что все ее слова об Андрее — ложь. Чудовищная ложь. Разве она плохо узнала его? Разве он не относился к ней так, когда других женщин вообще не вспоминают? И разве вчера он не стал ее первым мужчиной? Разве для него это не имело никакого значения?

Все это, конечно, было так, но появлялись другие вопросы, противоположного содержания, будто вылетавшие из пращи. Где же он сейчас? И зачем кому-то называть адрес, если никакой Андрей туда не пошел? Просто, чтобы подшутить?

В памяти, словно затаившиеся предатели, всплыли былые проблемы Андрея. Сплетни о приставании к несовершеннолетним девчонкам, обвинения в домогательстве Ковалевской. Маша вспомнила, как Андрей беспокоился, как дрожал его голос, когда он спрашивал, верит она ему или этим разговорам. Теперь эта дрожь показалась такой отчетливой, реальной, недвусмысленной, теперь она приобрела какую-то иную расцветку.

Не потому ли Андрей так беспокоился, что сплетни, на самом деле, возникли ни на пустом месте? Возможно, Ковалевская и стерва, но не дал ли сам Андрей ей повод? Сейчас это казалось абсурдом, что Ковалевская ни с того, ни с сего взъелась на учителя. Не на ученика, именно на учителя.

Нет, этого не может быть. Она сказала это себе, будто отрезала все сомнения. Не может быть. Андрей не может быть таким лжецом. Почему же его сейчас нет? И когда он придет, что он ей скажет?

Он пошел на часок, не больше, сказала звонившая незнакомка. Чертов адрес, который она продиктовала, горел в памяти Маши неоновой вывеской в вечернем воздухе. Она его запомнила. Что-то внутри у Маши противилось этому, что-то требовало тогда положить трубку, не слушать названия улицы и номер дома, но Маша этого не сделала, против воли запомнив адрес.

Не сходить ли туда? Прямо сейчас?

Абсурд! Зачем ей так унижаться? Зачем уподобляться ревнивой влюбленной дурочке? Андрей сам все расскажет, когда вернется домой и позвонит ей. Она вынудит его, если почувствует фальшь.

Впрочем, она и была ревнивой влюбленной дурочкой. Разве нет? И как она собирается вызвать Андрея на полную откровенность? Если все рассказанное про него правда, значит, раньше она была слепа, и надеяться на прозрение сейчас несерьезно. Что если он ни в чем не признается? По-прежнему будет таким милым, обходительным, говорящим много приятных слов? Она ведь растает, разомлеет, и ничего между ними не прояснится. Все останется по-прежнему, а кто-то будет шушукаться за их спинами, показывать на Машу пальцем. Господи, ведь ее родители уже знают Андрея! Как перед ними будет стыдно, если сплетни окажутся чудовищной правдой, и это откроется!

На глазах выступили слезы. Внутри по-прежнему два противоположных буйства разрывали ее на части. Она и не верила услышанному по телефону и в то же время жаждала узнать истину как можно скорее.

Как же быть? Если Андрея нет, не пройтись ли по адресу, что ей сказали? Быстро сходить и вернуться. И, если эта чья-то дурная шутка, жестокая, циничная шутка, Маша приведет в себя в порядок до встречи с любимым, вырвет с корнем последние сомнения относительно Андрея и уже никогда, никогда не усомнится в нем!

Глупость! Если ты ему веришь, своей проверкой ты ставишь под сомнение собственные чувства!

Или это вовсе не глупость? Или лучше убедиться самой, чтобы в дальнейшем не терзаться и не задавать Андрею болезненные для нее вопросы? Убедиться, раз выпал такой редкий шанс благодаря неизвестному благодетелю? Тем более что этот дом не так уж далеко, примерно в пяти минутах ходьбы от школы.

Маша поднялась с пола, прошла к телефону. Набрала номер Андрея. Длинные гудки, и больше ничего. Андрея по-прежнему нет. Он у Зины с Вокзала?

Понимая, что долго так не выдержит, Маша стала одеваться. Какой там час, она через полчаса измучается так, что дальнейшее общение с кем бы то ни было станет попросту невозможным. Лучше выпустить из себя весь этот пар, пока не стало совсем плохо. Ничего страшного не случится, если она убедится лично, что Андрея оклеветали.