Экстренное погружение

– Говорит командир. – Его голос гулко прозвучал в помещении. – В машинном пожар. Пока неизвестно, из-за чего. Сейчас выясняем, нет ли утечки излучения… – Дроздов понял, что у матроса в руках был радиометр. – Если нет, станем искать утечку пара. После этого постараемся выявить очаг пожара. Дело нелегкое, видимость нулевая. В машинном отключены все электросистемы, включая освещение, перекрыты клапаны вентиляции и системы очистки воздуха. Возможно, после поглощения всего кислорода пожар сойдет на нет. Курить запрещается. Выключить все обогреватели, вентиляторы и все остальное, кроме связи, включая освещение, кроме самого необходимого. Ограничить перемещения. Все.

Почувствовав, что рядом с ним кто-то стоит, Дроздов обернулся. Это был Дитковский. По его некогда веселому лицу катились слезы.

– Ну это уж слишком, – с жалобным видом произнес он. – Меня что, спасали для того, чтобы задохнуться здесь? Не курить, не пользоваться электричеством, не шевелиться… Неужели все это на полном серьезе?

– Боюсь, что да, – вместо Дроздова ответил Грубозабойщиков. – Сбывается самый кошмарный сон командира: пожар подо льдом. Мы не просто опустились до уровня обычной дизельной. Мы еще ниже. Во-первых, дизельная никогда не полезет под лед. А во-вторых, у нее множество аккумуляторов. А вот наша запасная батарея такая слабенькая, что мы не сможем добраться до чистой воды. Она нужна для питания регенераторных установок, освещения, вентиляции, отопления. Боюсь, что на корабле скоро станет очень холодно.

– Звучит не слишком ободряюще, командир? – посетовал Дитковский.

– Да, особых поводов для веселья нет, – сухо отозвался Грубозабойщиков.

– А поискать полынью? – сказал Дроздов.

– Я бы отдал за это свою и вашу пенсию, – заметил Грубозабойщиков. – А пока что проку от нашей дизельной установки не больше, чем от пианино.

– А как насчет компасов?

– Любопытная мысль, – согласился капитан. – Если напряжение упадет ниже определенного уровня, все три гирокомпаса выйдут из строя. И тогда мы пропали. Стрелка магнитного здесь просто крутится по кругу.

– Как и мы… – задумчиво произнес Дитковский. – Честное слово, командир, лучше бы вы оставили нас наверху.

– Мы пока еще живы, доктор… В чем дело, Владимир? – обратился он к Тяжкоробу.

– Может, дать Сидорову противогаз? Он на ледомере, глаза заливает слезами.

– Все, что угодно, – сказал Грубозабойщиков. – Удвой количество людей на ледомере. Если появится трещина толщиной хотя бы с волосок, мы воспользуемся ею. Если толщина льда снизится до двух-трех метров, немедленно докладывайте. И передайте механику, чтобы выключил регенераторную установку и систему сжигания двуокиси углерода. У нас каждый ампер на счету. Пусть наши изнеженные морячки хлебнут чуть-чуть лиха, как их деды, которые сутками лежали на дне.

– Это может быть вредно для больных, – заметил Дроздов. – У них и без того хватает проблем.

– Знаю, – отозвался Грубозабойщиков. – Мне их чертовски жаль. Позднее, когда дышать совсем станет невмоготу, мы включим систему очистки воздуха, но только в медпункте и в лаборатории…

Он замолчал, увидев, как из внезапно открывшейся двери хлынула новая волна ядовитого дыма. Это из машинного вернулся матрос в противогазе. Несмотря на то, что из глаз майора в этой удушливой атмосфере струились слезы, он определил, что матросу не по себе. К вошедшему тут же бросились Грубозабойщиков и двое моряков, подхватили его и втащили в центральный; третий быстро захлопнул тяжелую дверь, отрезав доступ зловещему черному облаку.

Грубозабойщиков стащил с матроса противогаз. Это был Меренков. Такие люди, как Меренков и Рукавишников, всегда оказываются там, где трудно.

Лицо его было белым, как мел, глаза закатились, он судорожно хватал ртом воздух. Было похоже, что матрос в полуобморочном состоянии. По-видимому, по сравнению с машинным отделением атмосфера на центральном могла показаться горным воздухом. Через какие-то полминуты он успел прийти в себя и, опустившись на поставленный стул, даже сумел выдавить из себя кривую улыбку.

– Там кошмар, – отдуваясь, произнес он. – Но утечки нет.

– А где радиометр? – спокойно спросил Грубозабойщиков.

– Извините, товарищ командир, выронил. Там ничего не было видно. Тыкался, как слепой котенок, споткнулся и чуть не упал в механический. Счетчик выскользнул. Искал, искал – нигде не видать… – Он открепил от плеча пленочный дозиметр. – Сами посмотрите, товарищ командир.

– Сейчас же проявить… Ты все сделал отлично, Михаил, – произнес Грубозабойщиков. – А теперь ступай в столовую. Там почище.

Через пару минут пленочный дозиметр был проявлен. Взглянув на пленку, командир улыбнулся и облегченно присвистнул.

– Точно, утечки нет. Слава богу, иначе нам крышка.

Открылась и тотчас закрылась носовая дверь, и в центральный зашел еще кто-то, дверь за ним быстро захлопнулась. Кто это, Дроздов догадался, даже не успев рассмотреть вошедшего.