Экстренное погружение

Зубринский полусидел на льду, опираясь на правый локоть, и без перерыва выкрикивал проклятия, при этом ни разу не повторяясь. Правая пятка у него была зажата в трещине шириной в десять сантиметров – одной из тысяч таких трещин, покрывающих ледовое поле, – а нога была неестественно вывернута. Не требовалось медицинского диплома, чтобы с первого взгляда определить: лодыжка, а может, и нижняя часть большеберцовой кости сломана. Дроздов надеялся, что перелом хотя бы закрытый, и, наверно, напрасно: когда нога вывернута под таким углом, сломанная кость почти всегда протыкает кожный покров. Но, в общем-то, разницы особой не было, все равно Дроздов не собирался тут же обнажать и обследовать ногу: несколько минут на открытом воздухе при такой температуре, и Зубринскому придется весь остаток жизни скакать на одной ноге.

С трудом приподняв его тяжелое тело, они освободили ни к чему не пригодную теперь ногу из трещины и осторожно усадили пострадавшего на лед. Дроздов снял сумку, опустился на колени и спросил:

– Больно?

– Нет, нога онемела, я ее почти не чувствую… – Радист выругался снова. – Вот невезуха! Какая-то трещина – и все! Идиот…

– Я так и думал, – сказал Рукавишников, – что в конце концов мне придется тащить этого болвана на спине.

Дроздов наложил шину на сломанную ногу поверх обуви и одежды и привязал так туго, как смог. Они не только лишились самого сильного участника экспедиции; теперь на их плечи ложились дополнительно еще по крайней мере пять килограммов веса.

Зубринский словно прочитал его мысли.

– Оставьте меня здесь, старпом, – обратился он к Тяжкоробу. Зубы у него стучали от холода и боли. – Мы почти у цели. Подберете меня на обратном пути.

– Не болтай! – резко возразил Тяжкороб. – Сам знаешь – мы не сможем отыскать тебя.

– Имей в виду: дуракам медалей не дают, – подал голос Рукавишников. Зубы у него отчетливо клацали, словно выдавали автоматную дробь. Он опустился на колено, поддерживая грузную тушу товарища. – Устав это запрещает.

– Но так вы никогда не доберетесь, – запротестовал Зубринский.

– Слышал, что я сказал? – прервал его Тяжкороб. – Мы тебя не бросим.

– Потому что ты хороший, – добавил Рукавишников. – Нет, парень, ты на героя не тянешь. Рожей не вышел… Ну-ка, пригнись чуток, я сниму со спины груз.

Кончив бинтовать шину, Дроздов торопливо натянул успевшие закоченеть варежки и меховые рукавицы: руки тоже успели замерзнуть в одних суконных перчатках. Они распределили ношу Зубринского между собой, снова надели защитные очки и маски, поставили радиста на здоровую ногу, повернулись лицом к ветру и двинулись в путь.

Точнее будет сказать – поковыляли.

21

Все это время «Тайгер» на всех парах двигался к 85-й параллели, взяв курс на запеленгованный неизвестный источник шума. Стивенсон был уверен, что это шум турбин русской подлодки. Но «Гепард» исчез, растаял, словно айсберг в Гольфстриме.

Азарт погони был настолько велик, что Армстронг забыл о еде. В четыре часа он почувствовал, что проголодался, и приказал принести обед в рубку. Стюард принес вино и закуску и поставил поднос на маленький столик в углу. В центральном распространился приятный запах резаного лимона. Акустик, почувствовав его, оторвал голову от приборов. Все последнее время он по-прежнему бесстрастно докладывал одно и то же: «Сектор обследован, горизонт чист».

– Ну? – сухо спросил его Армстронг.

– Бесполезно, сэр, – ответил Берни. – Нет никаких признаков лодки.

– Ты уверен?

Берни кивнул.

– Я бы засек ее в радиусе ста миль. Может, они не идут к полюсу, а где-то остановились?

Армстронг жестом пригласил Стивенсона к столу. Стивенсон подошел, взял рюмку с вином и посмотрел на капитана.

– Удовлетворены?

Армстронг пожал плечами.

– Мои люди знают свое дело. Но Берни прав – они могли и остановиться… Вопрос в том, где.

Стивенсон слегка пригубил рюмку.

– Даже стоя в полынье, они должны изредка включать турбину.

Капитан был недоволен, что Стивенсон едва прикоснулся к еде. Эта береговая крыса будет еще его учить?!

– Может быть, попробуете это?

– Спасибо, с меня достаточно. Я не голоден, – пробормотал Стивенсон, отодвигая тарелку.

Армстронг раздраженно приказал стюарду принести второе блюдо.

– Что вас беспокоит?

– Поговорим позднее.

Принесли курицу, но Армстронг потерял аппетит. Он начал волноваться. Он знал, что от русских следует ждать всяческих неожиданностей. Сейчас Грубозабойщиков вновь ускользал от него. В его распоряжении была вся акватория Северного Ледовитого океана. Понадобится много усилий, чтобы найти его.

Он отодвинул свою тарелку и откинулся на спинку стула. Стивенсон тоже отодвинул тарелку.

– Эти наши поиски… – пробормотал капитан, распрямляясь. – Мысль о том, что они уже нашли буровую и стоят в полынье, мне совсем не нравится. – Он повернулся к акустику. – Что нового? Никаких признаков?

– Ничего, сэр… Радар пуст.

– Хорошо. Следите за показаниями.

Армстронг повернулся к Стивенсону:

– Да вы ешьте. Может, немного сыра?