Экстрим

Затем другой ведущий пустился в длинные и явно неподготовленные рассуждения о том, достаточно ли строго контролируется в Англии продажа оружия, о полном запрете едва ли не всех разновидностей огнестрельного оружия, о том, как лоббисты стрелковых и охотничьих клубов пытались, но не смогли внести в закон смягчающие поправки и о безуспешных попытках обжаловать его в Европейском суде. Далее в эфир вывели корреспондентку Би-би-си, «находящуюся на месте событий». В действительности она звонила из Гастингса, что в нескольких милях от Булвертона, и при всей театральной проникновенности своего голоса мало что имела добавить. По ее мнению, количество жертв измерялось двузначным числом; судя по всему, погибли и несколько полицейских. Ведущий спросил, есть ли среди пострадавших дети, на что корреспондентка ответила, что таких сведений не поступало.

Затем пошла положенная для этого времени информация о дорожном движении, но и над ней нависала тень Булвертона. Водителям настоятельно рекомендовалось не пользоваться участком дороги А259 между Гастингсом и Истбурном и вообще, до специального извещения, держаться от этих мест подальше. Все въезды в Булвертон были наглухо перекрыты. В ближайшее время, сказал диктор, поступит дальнейшая информация.

Все это время Ник так и двигался в медленном из-за часа пик дорожном потоке, уставив пустой, бессмысленный взгляд в багажник едущей впереди машины. Все, что он делал, он делал механически, откладывая эмоции до момента, когда станет окончательно ясно: то, что он сейчас слышит, – правда. Ведущий заговорил о чем-то другом, и тогда он вынул из бардачка мобильник и набрал номер родителей. После короткой, как бывает при сотовом соединении, паузы последовала серия длинных безответных гудков.

Он дал отбой и набрал номер снова – на случай, если в тот раз была какая-нибудь ошибка. Ответа так и не было.

Это могло значить все, что угодно. То, что родителей нет дома и вообще в гостинице, могло объясняться вполне будничной причиной: они довольно часто ездили в Бексхилл или Истбурн за всякими мелкими покупками, эти вылазки были таким обычным делом, что Ник редко когда звонил с работы или из машины. С другой стороны, к этому времени им бы давно пора вернуться. Но они могли и просто выйти куда-нибудь из дома. Или он все-таки неверно набрал номер. Ник подождал очередной остановки на красный и начал медленно, с предельным вниманием нажимать кнопки мобильника. Длинные, заунывные гудки.

Фантазия Ника словно сорвалась с привязи, рисуя самые страшные картины. Они могли услышать стрельбу и броситься к окну посмотреть, – или, что еще хуже, выбежать на улицу – и оказаться под градом пуль. Отец ведь всегда во все вмешивается, нет чтобы здраво оценить опасность и держаться от греха подальше.

Все это было дико, невероятно. Ведь всякие ужасы, о которых говорят по радио, имеют обыкновение происходить с другими людьми, во всяких таких местах, где ты никогда не бывал, а если и бывал, то все равно тебя они никак не касаются. Первое же нарушение этих хрупких надуманных правил оставляет тебя эмоционально незащищенным.

Ник не мог поверить, что это случилось в маленьком скучном городке, где он родился и вырос, где живут десятки и сотни его знакомых. У него в голове не укладывалось, что этот кошмар происходит прямо сейчас, что ему, как и многим другим людям, придется теперь жить с этим кошмаром, что он уже стал одним из пострадавших, пусть даже и косвенно.

Радиопрограмму прервали снова, ради телефонного звонка из района разворачивающейся трагедии. Звонил некий полицейский чин, но тут же выяснилось, что и он звонит не с места событий, не из Булвертона. Было ясно, что стрельба в Булвертоне становится главной, если не единственной, темой новостей. Мало-помалу репортерская служба Би-би-си сориентировалась в происходящем, информация пошла более внятная, а оттого и более устрашающая.

Ник переключился на другую станцию, затем на третью, четвертую в иррациональной надежде услышать что-нибудь еще, что-нибудь лучшее, что-нибудь, что смягчит потрясение. Само собой, тут же выяснилось, что внимание всех лондонских и общенациональных станций сосредоточено на Булвертоне. Судя по всему, они передавали репортажи о различных стадиях, по сути, одного и того же происшествия. Ник вернулся на Би-би-си; все это время он вел машину рефлекторно, почти не видя дороги и не осознавая своих действий. Он догадывался, что водители других машин тоже слушают сейчас новости, но почти для каждого из них это нечто далекое, происходящее в городе, о котором они едва слышали. На их лицах не было и следа эмоций. Да слушают ли они? Или нет, а он единственный, кого все это интересует? Все вокруг стало нереальным, нереальность накатывала тяжелыми маслянистыми волнами.