Экстрим на сером волке

— Даша? — спросил незнакомый голос.

— Слушаю!

— Немедленно выйди, — зашипела Ольга, — о, гляньте, Хуча сажают на стол, вот оно, вот…

— Алло, Даша, — занервничала женщина на том конце провода, — ты меня не слышишь?

— Минуточку, — пробормотала я, выскакивая в холл, — извините, бога ради, у нас гости, вот я и не сумела сразу отозваться.

— Гости, — протянула дама, — значит, мне не повезло. А может, оно и к лучшему. Судьба, карма…

— Вы кто? — спросила я.

— Не узнаешь?

— Нет.

— Адашева тебя беспокоит.

— Сонечка! — воскликнула я. — У тебя что-то случилось?

Немудрено, что я ее не узнала, мы с Соней последний раз болтали по телефону много лет назад.

— И да и нет, — пробормотала Соня.

— Что ты имеешь в виду? — спросила я.

— Ну, в общем, так… Случилось, но не сегодня. Однако сейчас догоняет!

— Кто?

— Девочка.

— В белом платье?

— Да.

Я потрясла головой. Похоже, у Сони проблемы с психикой. Мы давно не общались, Адашева пережила невероятное потрясение, смерть семьи, от такого у кого угодно крыша поедет!

— Ты же ее видела! — вдруг резко выкрикнула Соня.

— Конечно, очень хорошо.

— Следовательно, она не фантом, не привидение?

— Нет, живой подросток из плоти и крови, — попыталась я успокоить Адашеву, — милое существо, вот только личико я не разглядела, его очки почти полностью скрывали.

Вдруг Соня бурно разрыдалась. Услышав отчаянные всхлипывания, я ощутила полнейшую беспомощность и принялась ее успокаивать:

— Сонюшка, успокойся. Хочешь, я приеду к тебе?

— Да, прямо сейчас! — выкрикнула Соня. — Мне страшно. Она, наверное, где-то здесь!

— Кто? — почти бегом направляясь к машине, поинтересовалась я.

— Девочка в веночке, — зашептала Соня, — бродит небось по саду.

— Говори скорей адрес, — велела я, заводя «Пежо».

— Поселок «Нива», — начала было Соня, — если едешь от Москвы по Новорижской трассе, то нужно повернуть…

— Можешь не продолжать, — перебила ее я, — знаю «Ниву». У нас там приятели жили, пока в Израиль не перебрались. Жди, лечу со скоростью ветра.

«Нива» — один из первых коттеджных поселков под Москвой, он имеет статус садового товарищества, и дома здесь возведены впритык друг к другу. На мой взгляд, очень неудобно, когда соседи спокойно заглядывают к вам в окна, а вся улица в курсе того, что сегодня у господина N на столе и какое белье носит его супруга. Но не всех такое положение вещей раздражает. Еще мне не нравится, что в «Ниве» на участках разные заборы. Поломанный штакетник соседствует с роскошными чугунными решетками, украшенными литьем. И дорога тут узкая, два автомобиля разъезжаются с трудом. Но больше всего поражает полное отсутствие стыдливости у обитателей поселка. Как правило, включив электрическое освещение, они не задергивают шторы, и вы, проезжая мимо очередного садово-огородного «замка», можете наблюдать, как хозяйка в полуголом виде шествует в баню, которая тут у многих располагается в подвале. В общем, лично мне никогда не захотелось бы жить в «Ниве» постоянно.

Дом Сони выстроен в самом удачном месте, он последний на улице. Похоже, что его хозяева сумели приобрести несколько участков, вокруг большого здания, обложенного синим кирпичом: простирались лужайки, засаженные кустарником и цветами, а сразу за забором начинался лес. На огромных окнах дома колыхались тяжелые драпировки.

Соня сама открыла дверь, провела меня сквозь просторный, выложенный плиткой холл и спросила:

— Может, на кухне посидим? Не люблю гостиную, большая слишком получилась, неуютная!

— Мне все равно, где беседовать, — нарочито весело воскликнула я, — если сваришь кофе по-восточному, могу и на лестнице устроиться. Помнится, в прежние годы ты его просто гениально готовила.

Соня улыбнулась, вынула допотопную кофемолку и назидательно произнесла:

— Кофе хорош, если зерна молоть вручную.

Мы стали самозабвенно обсуждать рецепты приготовления бодрящего напитка, и в какой-то момент я поняла, что обе стараемся отодвинуть начало серьезного разговора. Но вот чашечки опустели, в кухне повисло молчание. Я откашлялась и решительно спросила:

— Что случилось? Говори скорей!

Соня скомкала бумажную салфетку, схватила другую, превратила и ее в лохмотья и в конце концов решилась.

— Не буду просить тебя соблюдать тайну, насколько я помню, Даша Васильева никогда не сплетничала.

— Это не совсем верно, — возразила я, — я, как все, люблю перемыть кости знакомым. Но если человек меня предупреждает, то держу язык за зубами, никогда не выдаю чужих тайн.

Соня снова схватилась за салфетку.

— Тайна.., да.., давно это было…

— Объясни, в чем дело, — попросила я.

Сонечка набрала полные легкие воздуха и бросилась в повествование, как пловец с обрыва в море.

Я сидела тихо, стараясь не прерывать своими комментариями ее рассказ.

— Господи, вот кошмар!