Экстрим по Интернету

То, что Вадик увидел в следующий момент, заставило его сердце пуститься в галоп. На мосту стояла машина патрульной службы, сержант милиции проверял документы Фиделя, выговаривая ему что-то. Бригадир, бурно жестикулируя, оправдывался, стараясь встать так, чтобы загородить милиционеру вид на реку. Пузырь переминался с ноги на ногу и, пряча за спиной конец веревки, смотрел то на сержанта, то на бригадира, то на воду. Увидев Вадика, Пузыренко сделал страшные глаза и коротко махнул рукой, словно стряхнул ладонью крошки со стола, мол, исчезни, испарись.

Ситников заплыл под мост, но, как ни старался, удержатся там не смог. Течение влекло его вперед, на открытое пространство, под взгляды прохожих и милиционера. Он подплыл к вертикальному берегу, попробовал ухватиться за выступ или углубление в каменной стене и едва не сломал себе ногти, соскребая с плит скользкую зеленоватую слизь. Положение было отчаянное: тяжелый гидрокостюм и фонарь тянули Вадика на дно, ноги онемели от непривычных движений, ласты казались свинцовым, да еще бутылку с отрезанным горлышком приходилось держать над водой. Он с трудом удерживался на плаву, медленно двигая ластами и загребая воду свободной рукой.

Река неумолимо тянула его вдоль отвесного берега к широкому отверстию дренажной трубы, наполовину скрытому под водой. Дренажка при помощи системы труб и траншей была связана с канализацией, в которую через прямоугольные решетки-водостоки сливалась дождевая вода — так осушались городские дороги.

«Спрячусь в трубе, — подумал Вадик, ухватившись за ржавый край дренажки. — Подожду, когда мент уедет. Заодно отдохну».

Он свободно заплыл в широкую, около двух метров в диаметре, трубу и в следующий момент с криком скатился вниз, как с ледяной горы. Труба была покрыта слизью, и он беспрепятственно проехал на животе несколько метров до того места, где дренажка поворачивалась горизонтально. Несильно ударившись плечом о стену подземного коллектора, встал, пошатываясь, как пьяница, и осмотрелся.

Переход был ошеломляющим. Вадик скрылся из города в мгновение ока. Лишь заплыв в огромную ржавую трубу, он перешел от дневного света к непроглядному мраку, от шума к тишине, от свежего воздуха к зловонию сырого подземелья. Он протянул одну руку, затем другую и понял, что находится в узком коридоре. Бутылку с кодом он потерял, зато фонарь не разбился. Включив его, Вадик увидел, что изгиб трубы слишком крутой и скользкий, значит, попасть в горизонтальную часть дренажки и выплыть наружу он не сумеет. Зато впереди дрожал широкий луч света, проникающий с улицы через решетку водостока.

«Вылезу наружу через водосток, — подумал Вадик, стараясь держать себя в руках. — Главное, не паниковать. Ничего страшного не произошло. Просто незапланированная прогулка по московским подземельям».

Он побрел к свету. Дренажный туннель оказался неровным, пол был залит водой, глубина все время менялась. Вадик брел то по колено в воде, то по пояс, уворачиваясь от арматурных обломков, проволоки и ржавых труб. Ласты мешали идти, и он срезал их ножом, оставив только те части, которые защищали ступни.

Когда он дошел до цели, то увидел под каменным сводом железную решетку, выходившую на дорогу. За толстыми прутьями можно было различить днища проезжающих автомобилей. Решетка крепилась массивными болтами к чугунной раме, замурованной в асфальт. Прочное крепление оберегало машины, которые случайно могли наехать на водосток и сбить решетку, но Вадику от этого было не легче.

«Я в западне. Я в западне. Я в западне, — стучало в мозгу. — Что делать? Кричать? Звать на помощь? Наверху только машины. Не услышат. Что делать? — Страх разрастался, наполнял грудь, душил. — Спокойно. Конечно, ничего хорошего в этом нет, но все-таки я не утонул и не разбился о камни. Нужно сохранять спокойствие. Под ногами твердый пол, значит, можно идти. Рано или поздно этот туннель закончится и я вылезу на поверхность, — успокаивал себя Вадик, медленно передвигаясь в темном сводчатом коридоре. — А вдруг туннель закончится тупиком? Ничего страшного. Тогда я вернусь назад и пойду по другому коридору — вон их тут сколько», — думал он, заглядывая в боковые ходы и не видя там ни просвета.

Вадик не знал, сколько времени блуждал по коридорам коллектора. Часов у него не было. Он слышал, что под Москвой существует еще один город — подземный, со своими улицами, перекрестками, тупиками, магистралями и даже со своим уличным движением — потоками воды и грязи. И вот он сам оказался на одной из улиц этого города. Извилистая, с беспорядочными подъемами, спусками и разветвлениями, она напоминала толстую ветвь дерева, отростками которой были боковые туннели, а нераскрывшимися почками — тупики. Вадик брел наугад, сам выбирал дорогу, изобретал путь. В этой неизвестности каждый шаг мог стать последним. Достигнув поворота, он всякий раз с помощью фонаря осматривал углы и, если обнаруживал, что новый проход уже прежнего, не сворачивал туда, а продолжал идти прямо, считая, что узкий коридор неминуемо заведет его в тупик.