Экватор. Черный цвет & Белый цвет

- Я не могу ответить “да” прямо сейчас, потому что я не Де Бирс и не знаю, что и почем в этом бизнесе. Говорю Вам это вполне откровенно. Но мой ответ не будет содержать и слова “нет”, что означает лишь продолжение переговоров.

”Гениально”, - наверняка подумал помятый костюм. Я это угадал по его глазам, по легкому блеску и уголкам губ, которые едва поднялись вверх. “Улыбнулся, падла,” - оценил я про себя - “Значит, умею я завернуть нужный текст.” И пошел заворачивать дальше.

- Я готов лишь оговорить технологию оплаты, а детали ценовой политики должны быть изложены Вами таким образом, чтобы я понимал, куда идут финансовые потоки.

- Ваши финансовые потоки Вы будете исследовать сами. - мягко отрезал костюм. - Сейчас мне главное услышать от Вас принципиальный ответ. “Да” или “нет”.

Как же мне хочется отстрелить тебе яйца, маленький черный негодяй. Вот отмотать бы двадцать пять лет и вернуться туда, в зимний тир, и прибить бы тебя вместо мишени. И вернуть бы еще туда Лешу Ломако с его никелированным штуцером и патронами десятого калибра.

- Так “да” или же “нет”? - улыбнулся помятый.

- Да. Так. Si. Yes. Oui. Ja. Ehe. - я, как хороший пианист, сыграл музыкальную фразу, построенную на разноязыких словах, означавших согласие. Это была гамма, в темпе аллегро, в характере от спокойного диминуэндо до мощного крещендо, и когда я произносил “да” на албанском, я уже почти кричал. - На каком долбаном языке Вам нужно отвечать?

- Ну, охладитесь, водитель может услышать, будет неловко. - примирительно заворковал чиновник. - Достаточно и одного “да”, например, на русском.

- Ни хрена Ваш водитель не услышал, - я снизил обороты.

- Вы не можете видеть себя со стороны, Вы очень громко кричите.

Машина подъехала к моему дому. Знакомое кафе. Все те же лица, потягивающие пиво за пластиковыми столиками. Зонтики над их головами. На кой они сдались, если на улице ночь, не понимаю. Думаю о том, что, наконец-то добрался до дома и высплюсь. Высплюсь нормально, впервые за двое суток.

- Любопытно, - сказал пиджак, высунувшись из машины. - а если бы вместо меня с Вами ехал президент, Вы бы тоже стали так орать?

Надо полагать, это он сказал вместо “до свидания”. Езжай, езжай, подумал я сурово, как и положено вновь назначенному охотнику за бриллиантами. Вслух же охотник ничего не ответил. Он, то есть я, искал в кармане ключ. Сейчас открою дверь, поднимусь по ступенькам и как завалюсь на кровать. Мягонькая, она давно меня заждалась. И никто не отберет у меня мое право на сон. Конечно же, все было иначе.

ГЛАВА 16 - ЛИБЕРИЯ, МОНРОВИЯ, МАЙ 2003. НЕУГОМОННЫЙ ЖУРНАЛИСТ

“Это колумбийские паспорта, Иваныч. Это FARC! А FARC это кокаин, тут просто без вариантов!” Сергей орал, как бешеный. Я сидел и слушал его бессвязные крики, наблюдал, словно сонный зритель в театре, его ужимки, жесты и прыжки и не понимал – не понимал! - почему я его не могу выставить из дома. Сергей ворвался ко мне ровно через пять минут после того, как я положил голову на розовую подушку. Сначала он набирал мой мобильный номер. Я увидел, что звонит Журавлев, и отключил телефон. Тогда он стал орать под окном. Я включил телефон, перезвонил ему и сказал, что спущу собак вместе с охранниками. Я их давно уволил, да и собака у меня была одна, к тому же она видела в людях только хорошее, поэтому никого не кусала. Но Сергей об этом не мог знать. Он заплатил пять сотен местных долларов, и за эти деньги посетители кафе стали выстраивать пирамиду из столов и стульев под моим забором. Ну и хрен с вами, думаю, у меня там сверху все утыкано битым стеклом. Потом вдруг меня осенило: на первый раз стекло их, может, и остановит, но, попробовав разок, они могут попробовать и другой, уже без Журавлева. И наверняка добьются своего, в смысле, нарушат мою прайвэси, границы которой и так здесь довольно условны. Иного выхода просто не было.