Экватор. Черный цвет & Белый цвет

«Да они тут, в Колумбии, всегда причем. Акулы. Конечно, ФАРК им тут дает под хвост. Но наши не сдаются. Они здесь, как собака на сене. Сами не копают и других не пускают. Здесь не они хозяева,» — Ричард кивнул в сторону полицейского. — «И ФАРК не хозяева. Они только думают, что эта страна им принадлежит. А вот я тебе могу сказать, кому она принадлежит.»

Крукоу принялся загибать пальцы.

«Тексако, Эксон и Оксипетрол. Ну, немного Шеврон. И самая главная фирма, знаешь, какая?»

Ричард заговорщицки наклонился ко мне.

«ЦРУ,» — гордо прошептал он. — «И я всех их вожу.»

«Возишь. Это как?»

«Я пилот, парень. Причем, классный пилот. У меня одиннадцать тысяч часов в воздухе.»

Ого, становилось очень интересно.

«А здесь что делаешь?» — спрашиваю я Крукоу. — «Путешествуешь?»

«Да ты что? Работаю. Здесь недалеко аэродром, и я гоняю сюда чартеры.»

«На чартерах одиннадцать тысяч часов? Как-то не верится,» — сказал я и осекся. Будет лучше, если Крукоу так и не распознает во мне коллегу. Во всяком случае, сразу. Но летчик ничего не заметил, видимо, он часто отвечает на этот вопрос.

«Не верится? Да я на пассажирских пролетал всю сою жизнь. Вот над этими самыми джунглями. Но когда в девяносто третьем тут сбили американский „боинг“, я сказал себе стоп, хватит.»

Да, это действительно была громкая история. Местные наркобароны «заказали» теракт на борту американского самолета, и лайнер завалили недалеко от Боготы. Подстрелили его самой обычной зенитной ракетой, когда он заходил на посадку.

«Испугался?»

«Нет, не то, чтобы... Просто после того я говорю диспетчерам „Меняйте курс, меняйте коридоры, лучше, если будете делать это ежедневно.“ А они...» — и Ричард махнул рукой.

«Что они?»

«Они говорят, коридор это святое, менять его нет причины. Но я-то знал, в чем дело.»

Пилот отхлебнул еще немного пива.

«У них в Боготе единственный радар. Но это не их радар, а наш. Я же говорил тебе, тут все наше. ЦРУ. И вот именно наши приказали колумбийцам оставить все, как было. Им так проще держать все под контролем. Кто куда летит и кто над кем пролетает. Высота девять тысяч, скорость восемьсот пятьдесят. Им наплевать на то, что все мы смертники. Свои, чужие, колумбийцы, американцы — все, кто в воздухе смертники. Потому что летают по пристрелянному коридору. До следующей ракеты.»

«А ты как летаешь?»

«А что я? Взял да и пересел на чартер. И сюда, в Путумайо. Здесь диспетчер нас по радару не водит. Здесь у них вообще нет радара. Диспетчер ведет меня по данным моих же приборов. Ну, как тебе это объяснить? Он запрашивает меня, я ему отвечаю. А сам маневрирую, как хочу. В разумных пределах, как ты понимаешь. Вот так мы здесь и летаем.»

«Послушай,» — говорю я ему. — «Ты хоть ври, да не завирайся. Местный диспетчер тебя не видит. А тот, кто сидит в Боготе, возле радара, значит, полный идиот?»

Крукоу с подозрением посмотрел на меня.

«А ты откуда все это знаешь, нефтяник?»

«Да уж насмотрелся,» — выкручиваюсь я. — «Нас-то тоже чартерами в Западную Сибирь гоняли. Нужно же знать, на чем, куда и как тебя везут.»

«Это правильно, мужик,» — Ричард хлопнул меня по плечу, продолжая смотреть на меня глазами, на дне которых продолжала мелькать тень подозрительности. — «Вот и мы тоже знаем, где летаем.»

Обе руки Крукоу отправились в недра задних карманов его брюк.

«Вот наш секрет номер раз!» — правая рука Ричарда извлекла и положила на стол измятый экземпляр расписания пассажирских рейсов в нее Колумбии.

«А вот номер два,» — левая хлопнула но столу вчетверо сложенным пластиковым файлом с помятой бумажкой внутри. Она была исписана синими каракулями.

«Это расписание полетов, а это все данные о воздушных коридорах,» — и Ричард гордо откинулся на спинку стула. — «Если я хочу оставаться невидимым, то как мне это сделать? С учетом вот этих знаний?»

Рука пилота эффектно пролетела над столом, описав указательным пальцем дугу над бумагами на столе.

«Думай, нефтяник, думай!»

«Ничего не могу придумать,» — выдавил я из себя. Это было неправдой. Я почти сразу понял смысл и значение того, о чем хотел сказать мой собеседник. Не хватало лишь нескольких незначительных деталей.

«Все просто, парень. Я ухожу под пассажирский самолет. И ЦРУшник в Боготе перестает меня видеть. Меня нет на экране. Но я есть в воздухе. Держу крейсерскую скорость „боинга“ и иду под пассажиром. Они меня не видят,» — и Крукоу взмахнул рукой в сторону Боготы. — «Они видят только одну точку.»