Эквей. Трилистник судьбы

Чего только не произошло за это время. Каждый день какое-нибудь приключение и обязательно с моим участием. Мне даже кажется, что Александр начал меня побаиваться. Но я же не специально. На самом деле, со стороны может и выглядело попыткой отсрочить поездку, я не самоубийца, чтобы такое творить.

В первый день я чуть не сожгла проводку. Честное слово, произошло всё случайно. Придя в себя, я решила, что нам надо подкрепиться. Перенесённый стресс плюс волнения, выброс адреналина и небольшое ранение требовали хорошего питания. Хватаясь за поручни, по стеночке добралась до кухни, где сразу же соорудила бутерброд. Не знаю, кому как, а меня жевание успокоило. Хотя челюсть ныла, скула болела, а шишка зудела, но я продолжала упорно жевать. В голове сразу прояснилось, и жизнь стала не такой грустной. Мы же живы, здоровы, а это самое главное.

Поэтому, водрузив на прозрачный поднос еду и, два стакана с соком, я направилась в рубку. Нести свет в сознание Переславцева.

И, конечно, споткнулась о провода. Пока меня не было, он накидал их по всему полу, продолжая вытаскивать новые, а я зацепилась. Случайно же.

Громко охнув, упала на колени, а поднос полетел дальше. Прямо на приборную панель.

— Ох! — только и могла прошептать, словно в замедленной съемке смотря, как стакан падает и переворачивается, заливая всё вокруг.

Что-то громко треснуло, щелкнуло, и пошел небольшой дымок.

— Какого! — рявкнул Александр, выползая и недоверчиво смотря на последствия моего падения. — Это что?

— Авария, — тяжело вздохнув, созналась я.

На второй день мы пытались счобрать и засунуть провода и кабели ноазад под приборную панель. Парочку схгоревших плат мужчина поменял. Хорошо, чсто кое-какие запасные детали и ремонтные инструменты нашлись в кладовой. Переславцев оказался опытным ремонтником, который всё делал чётко, верно и без лишних телодвижений. Я вдруг подумала, что, скорее всего, он приобрел очень богатый опыт за те три года, что отсутствовал на Эквей.

Александр опять залез внутрь и называл, какие провода надо подать. Какого цвета, размера и прочие отличительные черты. И вот он просит подать синий. Я знала, что мужчины не разделяют цвета на лазурный, васильковый, сапфировый, темно-синий, сизый, небесный и множество других оттенков, но не думала, что это так критично. Так что, когда Переславцев попросил подать синий, я его и подала. Кто же знал, что он имел в виду другой синий, который мне казался тёмно-голубым. И надо было ему не посмотреть, а сразу подсоединить. И, конечно, опять была виновата я. Зато кое-кто стал более внимательным.

Третьего дня наших злоключений я чуть не сломала себе шею. А произошло это так. Надо было залезть наверх в технический короб для того, чтобы посмотреть, как обстоят дела с проводами там. Так как проём был очень узкий, лезть пришлось мне. Александр поставил лестницу и страховал внизу. Кряхтя и извиваясь всем телом, я кое-как вползла в узкое пространство, фонарик, что крепился на лбу, тускло освещал тёмные длинные коробы с толстыми проводами.

— Ну, как дела?

— Запаха гари не чувствую, — крикнула в ответ и чихнула.

До чего же много здесь было пыли. Потерев нос, я внимательно осмотрелась и на всякий случай потрогала кабели. Мало того, что пыльно, здесь еще было душно, и я моментально покрылась потом.

— Вроде всё нормально.

— Ты уверена?

После четвёртого внимательного осмотра, я удовлетворительно кивнула.

— Да, всё нормально.

— Тогда слезай.

Виляя попой и стиснув зубы, начала двигаться назад, пока не нащупала ногой ступеньку. Еще немного и вторая нога нашла опору.

Конечно же, я опять начудила. Где-то на середине пути у меня сполз со лба фонарик, больно щелкнув по носу. И, естественно, я тут же попыталась его поймать, рефлекторно откидываясь назад. Понятное дело, что в этот момент ноги соскользнули, я еще сильнее откинулась и полетела вниз. Единственное, что я успела сделать, это вскрикнуть и зажмуриться. Сжимая в ладонях распроклятый фонарик, падая прямо в объятья Александра. Надо отдать должное, Переславцев меня поймал и даже не покачнулся. Быстро прижал к себе и ругаться не стал. Наоборот, неожиданно хмыкнул и тихо произнёс:

— Жива?

Открыв глаза, взглянула на него и нерешительно кивнула. Было стыдно. Ну почему это происходит только со мной?

Он был очень близко и сжимал так крепко, что кожа на щеках загорелась предательским румянцем. А ведь Александр был красивым и притягательным мужчиной, вот только глаза всё еще оставались тусклыми и лишенными жизни. И этот контраст красоты и смерти вызывал непонятные чувства в душе, заставляя всматриваться в его лицо.

Неожиданно смутившись, быстро отвела взгляд и заерзала, пытаясь слезть.

— Спасибо, — пробормотала.

— Пожалуйста. Значит, говоришь, наверху всё нормально?

— Да, — избегая смотреть на него, ответила я и поправила задравшуюся куртку.

А вчера чуть не случился маленький взрыв.