Эквей. Трилистник судьбы

— Да. Существует множество легенд, которые сводятся к одному общему знаменателю — притяжение трёх равнозначных символов бытия. Единство, гармония и совершенство; земля, небо и загробная жизнь; прошлое, настоящее и будущее. В христианстве он символизирует — отца, сына и святого духа. Только я совсем не понимаю, как это связано с Эквей.

— А также обозначение — жизни, смерти и возрождения, — неожиданно добавил Саша, нежно касаясь изображения клевера на коже и таким нехитрым способом посылая искры желания по всему телу.

Я даже дыхание задержала, наслаждаясь ощущениями. Но счастье было недолгим. Неожиданно всё прекратилось.

— Да, и такой вариант есть, — вздохнула в ответ и, перевернувшись, села, прижимая к груди простынь. — Почему ты спрашиваешь? Разве это имеет какое-то значение?

— Значение имеет всё. Знаешь, воспринимая трилистник именно как обозначение жизни, смерти и возрождения, я и сделал эту татуировку.

— Какую татуировку?

Я не видела у него татуировки. А если бы увидела, то точно бы запомнила.

— Вот эту, — он отодвинулся в сторону и на пару сантиметров сдвинул простынь, позволяя рассмотреть небольшой зелёный клевер, который располагался немного ниже пупка.

— О, — только и смогла прошептать я.

Сердце вдруг застучало, ладони вспотели, а у меня возникло странное ощущение, что я нахожусь на пороге какого-то невероятного открытия. Даже во рту пересохло от ожидания неизбежного.

— Когда ребята сказали, что все в группе делают татуировки, как символ новой жизни, я недолго думал, какой именно символ выбрать. Мне тогда казалось, что я прошёл все три круга трилистника — жил, умер и возродился. Наивный дурак, — странно усмехнулся он.

Откровения не произошло. Всё ещё больше запуталось.

— Саш, я не понимаю.

— Крылья… Крылья были нашим символом, — продолжал бормотать Переславцев, совершенно дезориентируя меня. — Ответ был под носом, а я отказывался верить и понимать. Упрямый осёл, зацикленный на прошлом.

— Саш, да объясни ты толком, в чём дело.

Повернувшись, он что-то достал из ящика тумбочки и протянул мне.

Два серебряных крыла… небольшой значок, который должен пристёгиваться к куртке.

Дрожащей рукой я взяла его и осторожно провела пальцем по гладкой отполированной поверхности.

«Клевер» — было выбито в углу мелким шрифтом.

— Мой позывной.

— Ты хочешь сказать? — произнести это я была не в силах.

— Что Богиня немного слукавила. Она уже выбрала тебе спутника и сделала всё, чтобы столкнуть нас лбами, — ответил Александр. Недовольным он не выглядел, наоборот, впервые за всё время он стал так похож на того прежнего Переславцева, которого я помнила.

Кровь стучала в голове, в ушах всё шумело и гудело, а сердце билось так сильно, что казалось, еще немного — и выскочит из груди.

— Не может быть, — в конце концов тихо произнесла я. — Я не понимаю… зачем такие сложности? Зачем всё это? Почему просто…

— Что? У меня-то цвета нет, я не эквейт. Какую хиту она должна была изобразить на твоём теле?

— Ладно, я согласна, цвета у тебя нет. Но нельзя было по-другому об этом сообщить? Зачем ставить этот знак? — я ткнула пальцем в щеку.

А Саша неожиданно тихо рассмеялся.

— Что?

— Кать, его нет.

— Кого нет? — нахмурилась я, не понимая причину его неожиданного веселья. Ведь решаем такой важный вопрос, а он хохочет.

— Знака. Отметки Богини на тебе больше нет.

— Что?!!

Выдернув у него из рук простынь и кое-как ею обмотавшись, я бросилась к зеркалу и застыла, расширенными глазами рассматривая собственное отражение. Знака не было. Саша не солгал.

— Господи, — простонала я, подушечками пальцев касаясь чистой кожи. — Не может быть.

Мужчина встал за моей спиной и обнял за плечи.

— Ты понимаешь, что это значит, Кэтти?

— Что? — шёпотом спросила у него, встречаясь в зеркале с пылающим взглядом карих глаз.

— Что ты теперь не должна плыть в пещеры.

— Правда? — всхлипнув, спросила у него.

— Правда. И мне не надо. Мы можем вернуться домой.

Я повернулась, прижимаясь к нему, и закрыла глаза, вслушиваясь в биение его сердца.

— Всё-таки она должна была найти другой способ, чтобы сказать о том, что мы… ты понимаешь.

— Боюсь, другой способ не сработал бы, — поцеловав меня в макушку, ответил Саша. — Мы бы просто не поверили. Ты была влюблена в другого. А я…

Он замолчал, а я сразу почувствовала, что что-то его тревожит.

— Саш, в чём дело?

— Я плыл в Пещеры только с одной целью… Умереть.

— Стоп! — я опустила глаза и глубоко вздохнула. Слишком уж противоречивая информация сейчас свалилась на мою бедную голову. А про количество я вообще молчу. Я еще не привыкла к мысли, что отметки Богини нет, как новый сюрприз. Чуяло моё сердце, он еще не последний на сегодня. — Давай разберёмся, ты же не эквейт. И мы с тобой это уже обсуждали. Отправляться в Пещеры к Богине для завершения жизни тебе не нужно.

— Я знаю, — совершенно спокойно и невозмутимо отозвался Александр. — Но дело совсем в другом.

У меня возникло странное ощущение, что его веселит вся эта ситуация. Я бы тоже посмеялась, если бы знала над чем.

— И в чём же?