Эквей. Второй шанс

— Элизабет, — он схватил меня за подбородок здоровой рукой, и заставил посмотреть в глаза. — У тебя были другие видения с моим участием? И ты молчала?

Лазоревые глаза ярко полыхали на совершенном лице, пробрав меня до самых костей.

— Я помню смутно, точнее почти ничего не помню, лица расплывчатые. Лишь детали, — смутилась и слегка отодвинулась, опустив глаза. — Раны вроде нет…

— Эли, — прохрипел Князь. — Ты только скажи «да» или «нет». На твоей хите, ведь, есть лазоревый цвет.

«Угу, сплошной лазоревый цвет. Ты себе даже не представляешь насколько лазоревая у меня хита. Я, как одна сплошная печать — невеста Князя».

— Да, — прошептала и буквально силком заставила себя поднять на него взгляд.

Боль. Такая яркая и нестерпимая, промелькнувшая в его взгляде, прежде, чем он взял себя в руки, привела к тому, что меня ощутимо передёрнуло, а тело покрылось липким потом.

Кивнул и неожиданно быстро шагнул назад:

— Это она, это из-за неё ты чувствуешь притяжение.

— В каком смысле? — я ждала, какой угодно реакции, любых слов, но уж точно не этого.

— Женщина или девушка, получившая хиту, чувствует притяжение к эквейтам, чьи родовые цвета присутствуют в её рисунке.

Алексия ведь когда-то мне говорила об этом. Да притяжение есть, но оно никак не влияет на чувства. Решаешь всегда сам. Иначе, Князь был бы женат уже много лет назад. А притяжение может просто само сойти на нет, если чувства так и не возникли. И чего он мне сейчас лапшу на уши вешает? Зачем?

— А ты? Ты тоже чувствуешь притяжение?

Вздрогнул и сжал зубы, так сильно, что его лицо исказилось от очередного витка боли. Я её чувствовала, как свою. Богиня, за что ты так наказываешь своё дитя? Неужели, таким образом, такими немыслимыми болезненными пытками, она стимулировала Князя на поиски своей Единственной. Это жестокость в чистом виде. Ну, встречусь я с тобой, Богиня, космы-то твои прорежу, а то слишком заигралась ты в своё всемогущество, а человек…то есть — эквейт — страдает.

— Эли, уйди, пожалуйста, — процедил он, стряхивая последний осколки бокала с ладони. — Неужели ты не понимаешь, что твои и мои желания продиктованы лишь природной магией этого чертового рисунка? Когда ты его смоешь, твои чувства схлынут вместе с водой в сток. А я не хочу, чтобы ты меня просто хотела, я хочу, чтобы я тебе был необходим. Да и ты, ведь, тоже не хочешь идти на поводу у Богини!! А ведь именно она сейчас пытается тобой манипулировать.

Нет, я, конечно, не хочу. Это жутко бесит, когда за меня принимает решение кто-то другой, пусть и с ореолом божественности над ним. Но с чего он-то так заботится обо мне? О моих чувствах и желаниях? Или он о себе беспокоится? И вообще, я взрослая женщина и если между нами что-либо и произошло, то это совершенным образом ничего не значит. Можно ведь списать наше влечение друг к другу простой физиологией. И хита тут не причём.

— Князь, ты главное не переживай, — проглотив противный ком в горле, прошептала я. — Я вовсе не собираюсь предъявлять права, показывать хиту всем направо и налево. И Княгиней я совершенно не стремлюсь стать. Так что расслабься, никто в твою постель прыгать не собирается.

— Архиза! — рявкнул тот, схватил меня за руку и притянул к себе.

Это был не просто поцелуй, это был какой-то безумный ураган чувств, эмоций и страсти. Болезненное, и такое долгожданное прикосновение твёрдых губ, что сминали мои в яростном поцелуе. Невозможно было оторваться от них, даже для того чтобы всплыть из омута и глотнуть воздуха. Задыхаться и сходить с ума от восторга. Коснуться его обнажённой кожи, и наконец, посчитать пальчиками такие притягательные кубики на животе, провести коготками по коже и с маниакальной радостью ощутить, как он вздрагивает от этих прикосновений. Подставить шею, для его губ, счастливо вздохнуть, когда Князь принялся расстёгивать одну пуговку за другой. Застонать, когда поцелуи опустились ниже по ключице, к груди.

И внезапно всё опять прекратилось. Он что, издевается?! Он, что, осваивает новую технику эротической контрастной техники — распалю-остужу?! Да я его сейчас покусаю.

Непонимающе открыла глаза и застыла.

В его глазах, которые миг назад горели от восхищения и вожделения, сейчас полыхало неверие, паника, боль и приговор самому себе. Мужчина что-то прорычал сквозь сжатые зубы. Не знаю, что именно, но явно не очень приличное.

— Я, — рефлекторно попыталась застегнуться и отвернуться. Было так больно и обидно, что слёзы брызнули из глаз. Ведь знал, что лазоревый цвет есть, чего так впадать в ступор? Но он не дал. Схватил и принялся быстро стягивать с меня одежду. — Ты что? Князь!

— Тихо, — пробормотал он, лихорадочно расстёгивая блузку, стаскивая её с моих плеч и бросая куда-то в сторону.