Экзамен на зрелость

Поручик был еще из старых кадров, ему было тридцать пять лет, а потому, вполне допуская простое обращение к себе, позволить того же в отношении старшего товарища Пригожин не мог. И потом, этот бывалый вояка вызывал у него восхищение. Сергей уже наблюдал его в деле, сам находясь в глубоком тылу. Настоящий рубака, отчаянная голова.

– Это хорошо, что волнуетесь, – ободряюще улыбнулся поручик, – только не увлекайтесь с этим. Перед боем от волнения до растерянности и страха один шаг. Ну полноте, Сережа, никто и не думает в вас усомниться.

– Именно поэтому вы, а не кто-то иной, сегодня прикрываете батарею? До этого, помнится, вы норовили оказаться в самом горячем месте.

– То есть, Сереженька, вы уверены, что самое горячее место то, где слышен свист клинков и топот копыт?

– Ну-у…

– Это ошибочное мнение. В одном вы правы, мой юный друг, я всегда выбираю места погорячее. Просто не могу иначе. Кровь играет, бурлит и требует чего-нибудь этакого. И сегодня я напросился сюда именно потому, что здесь будет опаснее всего. Разумеется, если наш Андрей Сергеевич не ошибся.

– Но ведь казакам и впрямь некуда деваться, только как подняться на обрыв именно в этом месте. И лишь потом они смогут вырваться на открытый простор.

Пригожин еще раз осмотрел занятую ими позицию. Она располагалась в начале распадка, в семистах шагах от спуска на нижнюю террасу. Именно по ней и двигались казаки с полоном. Примерно в сотне шагов перед ними распадок расширялся и его склоны становились более пологими.

До этого места всаднику подняться по ним было не то что невозможно, но довольно сложно. Подобный подъем отнимет у лошадей слишком много сил. Да и сам подъем будет ну очень медленным. Опять же для лошадей есть опасность поскользнуться, что скорее всего и произойдет, на молодой-то весенней травке, да еще и покрытой росой.

– Александр Викторович, я все же не понимаю, отчего мы заняли позицию именно здесь, а не на сотню шагов ближе? Конечно, кусты помогли нам замаскировать позицию, но ведь можно было их срубить и перенести вперед.

– Экий вы кровожадный, Сережа. Здесь не так уж и много кустарника, а вы хотите еще и срубить… К тому же под ветвями прячется великолепный ручеек с вкуснейшей водой. Это, знаете ли, редкость в здешних местах. Ну ладно вам, что вы как красна девица, чуть что – сразу дуетесь. Сами посудите. Как себя поведут казаки, если их зажмут в угол, откуда нет выхода? Правильно, станут драться, да так, что сам черт им не брат. Андрей Сергеевич станет их отжимать, оставляя для них выход, чтобы они бросили полон и ушли в нашу сторону. Здесь их встретим мы. Если они решат развернуться и ударить по батальону, тогда полон уже будет в безопасности и произойдет жестокая рубка. И мы уничтожим их практически под корень.

– А если не отвернут? – нервно сглотнув, отчего адамово яблоко резко дернулось вверх и вернулось обратно, поинтересовался подпоручик.

– Если не отвернут, Сережа, тогда лично нам останется только одно – стрелять как можно чаще и как можно точнее. Чтобы казачки решили, что им лучше податься в сторону, на один из этих склонов, и, вырвавшись в открытое поле, убраться подобру-поздорову. Потому что, если этого не случится, нас скорее всего сомнут. Народу при этом они потеряют больше, но и от нас мало что останется. Так-то, конечно, могли бы и всех положить, но на это у них недостанет времени. Так что пройдут сквозь нас и уйдут дальше.

– Мрачновато как-то.

– Угу. Вот чтобы эта мрачная картина не стала реальностью, я и приказал устроить позицию таким образом, чтобы им был виден выход. И еще, Сережа, вы какой картечью снарядили пушки?

– Ближней.

– Это хорошо. А то я уж испугался, что вы дальней палить будете. До края-то шагов семьсот.

– Я решил подпустить первых шагов на четыреста, до во-он того кустика. Ближней картечи в заряде вдвое больше, и бед она сможет наделать поболее. Пройдет первых, найдет кого-нибудь дальше. К тому же есть возможность сделать по второму выстрелу.

– Толково. Пока же будете перезаряжаться, я со своими орлами дам залп. Получится эдакая карусель. Только поспешайте, Сережа. На моих ребятушек не смотрите. Тут такое дело, что один ваш выстрел чуть не вдвое против моего залпа.

– Мы постараемся, Александр Викторович.

– Вот и постарайтесь, Сережа. Постарайтесь.

В этот момент ухо различило отдаленные выстрелы. Сначала один, потом сразу несколько, потом они стали накладываться один на другой или звучать особенно громко, когда сливались. Началось. Пригожин мелко перекрестился, дабы не показывать подчиненным, насколько волнуется. Потом взял себя в руки и, откашлявшись, начал раздавать команды.

– Ба-ата-аре-эя, гото-овьсь! Орудия на прямую наводку! Заряд, ближняя картечь! Фити-иль пали-и! Командирам расчетов доложить о готовности!

– Первое орудие к бою готово!

– Второе орудие к бою готово!

– Принято!