Экзамен на зрелость

Да, выхода, кроме как держаться, перемалывая силы турок под стенами крепостей, не было. На случай падения Бендер и Аккермана имелись еще три опорных пункта – Очаков, Кинбурн и Перекоп. Они прикрывали Крым и имели гарнизоны общей численностью до двадцати тысяч. Сам полуостров должен был защищать Миних, у которого для этого имелась тридцатитысячная армия.

Петр собирался во что бы то ни стало удержать Крым. Этот полуостров являлся выходом к южным морям. Но при всем стремлении удержать Крым ни о каких наступательных операциях в Причерноморье речи не шло. Перейдя здесь к глухой обороне, император намеревался предпринять наступление в другом месте.

Недаром же на основе двух грузинских и армянских полков, собранных с невероятным трудом, сейчас были развернуты уже две бригады, по три полка в каждой. Сейчас уже не было острой необходимости в сохранении военной тайны, к тому же в прошедших боях полки получили бесценный опыт. И именно их участие в боях способствовало столь бурному росту бригад. Все эти солдаты горели желанием отправиться на другой берег моря, чтобы освободить свою родину.

Данные бригады общим числом в десять тысяч входили в тридцатитысячную армию Ласси, готовящуюся к десанту на грузинском побережье. Конечно, силы не так велики для того, чтобы отбить столь обширные территории, даже если учесть, что большинство земель Армении и Грузии находятся под властью персов.

Но, с одной стороны, основные усилия турок будут сосредоточены в Причерноморье. С другой – наверняка в закавказских царствах народ поддержит русскую армию, и особых проблем как с продовольствием, так и с пополнением личного состава не будет. Даром, что ли, создавались эти полки. Так что армия Ласси могла даже разрастись.

Вместе с тем ситуация на севере оставалась весьма сложной. Из-за этого в Санкт-Петербургской губернии приходилось держать серьезные силы. Пятидесятитысячная армия пребывала в готовности на случай начала боевых действий со стороны Швеции.

Усиленно готовился Балтийский флот. Правда, всех удивляло то обстоятельство, что император не отдал приказ о перевооружении торговых судов. По идее на время войны они должны были пополниться вооружением и личным составом, после чего встать в строй в качестве фрегатов. Вместо этого суда продолжали свои рейсы по торговым маршрутам согласно прежним договоренностям. Кстати, в ту же Швецию, словно ничего и не происходило.

Разумеется, о делах флота Трубецкой не докладывал. Тут ведь какое дело. Генерал не имел никакого отношения к делам флотским, а потому не мог в них и лезть. Разве только высказать свое мнение. Просто Петр и сам знал, как обстоят дела на флоте, тем более что там все происходило согласно его распоряжениям.

После Трубецкого Ягужинский доложил о происходящем в Сенате. Надо заметить, там все было не столь гладко. Многие сенаторы склонялись к мысли, что государь уж больно круто заворачивает. Открыто противиться его воле никто не стал, но все же высказать свое мнение посчитали нужным. Благо если оставаться в рамках, то и последствий можно было не опасаться.

Петру нужно было Законодательное собрание и Правительствующий Сенат. От сборища болванчиков, готовых поддержать любое начинание императора, был бы только вред. Однако это вовсе не значило, что мнение Сената могло возобладать над его волей. Он мог отдать решение вопроса в их руки. Мог прислушаться к аргументированным доводам против. Даже последовать этим самым доводам. Но он имел достаточно власти, чтобы наложить вето или единолично претворить в жизнь нужный закон.

Именно так обстояло дело относительно почти всех решений, касающихся крестьянства. Если государь и получал поддержку со стороны сенаторов, то они неизменно были в меньшинстве. Три года назад, когда принималось решение о заселении Запорожья, в Сенате поднялась настоящая буря. Но Петр выдержал напор несогласных, и вышло так, как того хотел он.

Из доклада Ягужинского следовало, что крестьянский вопрос, теперь уже по всему Причерноморью, опять стал камнем преткновения. Практически все сенаторы встали на дыбы. И опять те, кто разделял взгляды государя, оказались в меньшинстве.

– Я вот думаю, Павел Иванович, может, мне гнать из Сената всех помещичьих дворян, а оставить только служилых? – вперив в Ягужинского строгий взгляд, сквозь зубы процедил Петр. – Ведь это вы воду мутите. И ты в том числе, Павел Иванович, не надо мне тут честные глазки строить. Хотя тот закон вас почитай и не касается, знаете, что он может и вам аукнуться.