Экзамен первокурсницы (СИ)

Ну, сколько же можно? Сколько еще ты будешь отталкивать меня? Ведь это больно, Это как удар стилетом. Мгновенный, быстрый, пронзающий. И каждый раз как первый… Сколько я еще смогу терпеть это? И надо ли? Давно пора развернуться и уйти. И пусть я теперь понимаю его гораздо лучше, но разве своя боль дает право причинять боль другим? Может, лучше вытерпеть одну большую, чтобы прекратить бесконечное множество малых?

Я не знаю, что он увидел в моих глазах. Возможно вопрос, что я задавала сама себе, а возможно, ответ, который еще не успела осознать, но на этот раз Крис ухватился за протянутую руку и пробормотал:

– Упрямая.

Правда, в его голосе было больше восхищения, чем досады. На этот раз он не просто ухватился за мою ладонь, он попытался подняться. Скрипя зубами и не сдержав стона. Он так и не сумел выпрямиться, лишь, привстал, пошатываясь. Стон сменился хрипом. Первый шаг через трещину он сделал сам, второй помогла я, едва не упав под тяжестью рыцаря. Но все же не упала. Соприкоснувшись с раскаленным камнем, подошвы сапог вдруг зашипели, прикипая к полу. В этот момент остров снова вздрогнул. Крис чуть не повалил нас обоих. Лучше бы повалил. Но ноги вдруг стали тяжелыми… Нет, не тяжелыми, просто начавшая плавиться подошва помогла мне устоять, прилипнув к камню.

А потом часть стены в той стороне ниши, где мы только что сидели, обрушилась, словно состояла не из каменных перекрытий, а из песка. Сомкнувший пол, стал расходиться вновь, будто остров сглотнул, и теперь снова намеревался раскрыть рот и высунуть огненный язык. Язык, который ни на миг не прекращал лизать камень и железо у нас под ногами. Вот только я все еще стояла одной ногой на той стороне, а другой на этой.

Подо мной разверзлась бездна. Огонь коснулся подошв, которые просто вскипели, отставая от камня. Пламя взметнулось вверх. Закричал Крис…

И тогда, балансируя на самом краю, я призвала магию. Как некоторые войны при любом удобном или неудобном случае хватаются за рукоять меча, так и я хватаюсь за огонь. Но теперь уже понимаю это и могу контролировать. Могу изменять пламя. Могу дать обратный ход.

Зерна изменений встретились с голубым огнем, в один удар сердца обратив его в лед, который тут же осыпался вниз белым крошевом. Руки снова кольнула боль, но уже не так сильно. Крис дернул меня на себя. И мы упали. Он на бок, а я на него. Звякнуло о камни железо. И если сперва, это был всего лишь звук, то когда я неловко поднялась, когда собралась спросить у Криса, что они делали с островом и кто эти «они»…

Взглянула на его лицо, и слова замерли на губах.

– Вы… вытащи, – даже не прошептал, а выдохнул рыцарь, цепляясь руками за бок. Если раньше железка торчала из раны на ладонь, то сейчас почти полностью вошла в тело.

Я упала на колени, отвела полу куртки, что уже промокла насквозь, коснулась края металлической пластины. Пальцы соскользнули, но я схватила снова и потянула. Крис заорал, у меня от его крика чуть волосы дыбом не встали. Я разжала руки, чувствуя, как на глазах вскипают беспомощные слезы.

– Вытащи, – прохрипел он.

Я всхлипнула, в третий раз ухватилась за край металлической пластины, потянула, чувствуя, как металл едва заметно вибрирует от сумасшедшего биения сердца рыцаря, чувствуя, как течет кровь и поддается плоть. А потом не выдержала и на выдохе дернула, как больной зуб.

Кровь веером осела на моей груди и руках. Она казалась обжигающей даже в горячем от пламенем воздухе. Она казалась живой.

Я посмотрела на Криса. Зрачки рыцаря казались неестественно большими, заполнившими всю радужку. Он даже попытался улыбнуться, а может, хотел что-то сказать, но не смог. Губы чуть дрогнули, пальцы сжались, и лишь кровь продолжала течь.

В тот день я узнала цену одной минуты.

Минута – это бесконечно мало, чтобы жить.

Минута – это бесконечно много, чтобы умереть.

В минуту можно уложить всю жизнь, но очень трудно смерть.

Цена минуты…

Цена последнего взгляда…

Цена последнего вдоха…

Тот миг, когда ты готова заплатить любую цену, не торгуясь.

Металлическая пластинка вывалилась из моих рук. Зерна изменения такие послушные и такие привычные кольнули пальцы. Я вспомнила, как Альберт требовал закрыть кожаные бурдюки с вином. И вспомнила, как отказалась. Магам запрещено изменять живое, даже если это живое давно мертво, как тот бурдюк с водой. А вот Крис был еще жив. Пока жив. И это «пока» не оставляло мне выбора.

Я шевельнула пальцами, вынося сердцевину зерен наружу, выворачивая их наизнанку. Они поддались неожиданно легко, словно я делала это не раз, словно они только и ждали, чтобы кто-то провел подобную экзекуцию, чтобы кто-то изменил их самих, как они меняют окружающий мир.